Впрочем, достаточно о Дворкине. Вернемся к статье Александры Кудрявцевой. Видимо для того, чтобы окончательно и бесповоротно растоптать репутацию Михаила Агапова, православный журналист открывает своим читателям страшную «тайну беззакония»:

«А еще исследователь (Агапов) задумывается над следующей проблемой: "Тот ли это Бог, в которого верили в древние времена, или теперь уже не тот?"».

Пауза. Для того чтобы передать общий смысл того, о чем Михаил Агапов говорил на самом деле, приведем цитату: «[Для историка] слова "я верю в Бога" лишены объективного содержания. Они наполняются смыслом только в конкретном историческом контексте, когда произносятся членом определенного общества. Таким образом, за понятием "Бог" вовсе не кроется некая неизменная идея. Оно, напротив, вмещает широчайший спектр значений, при чем некоторые из них могут полностью отрицать друг друга и даже оказываться внутренне противоречивыми. Без такой гибкости идея бога никогда не заняла бы одного из главных мест в истории человеческой мысли» (Армстронг Карен. История Бога. Тысячелетние искания в иудаизме, христианстве и исламе. М., 2004. С. 10 – 11.). Самый обычный общенаучный принцип историзма – вот точка практически лобового столкновения клерикального мировоззрения с вечно развивающейся и изменяющейся реальностью.

«Разоблачая» светских исследователей-религиоведов, Александра Кудрявцева разоблачает в действительности саму себя. Так, она упоминает Светлану Голякову, тележурналиста снимающие сюжеты на религиозные темы и Веру Клюеву, занимающуюся изучением современной религиозной ситуации:

«Много лет подряд эта журналистка готовит сюжеты о религиях. Она вспоминала с теплотой одного из своих героев – заведующего отделением районной больнички, православного христианина. Его доброту и скромность, бесхитростность, выразительные глаза не может забыть до сих пор.
– Религия тут не причем, – жестко поправила ее Вера Павловна Клюева– заведующая лабораторией Института проблем освоения Севера. – Этот человек сам по себе добрый. Изначально.
Вера Павловна, очевидно, не знает, что такие достоинства, как смирение, сострадание, всепрощение, любовь, причем не только к ближним, но даже к врагам (о любви к врагам вы больше нигде не услышите!), нестяжание, терпение составляют неотъемлемую часть православного вероучения, православной культуры. И чем больше человек стремится соблюдать эти правила жизни, тем прекрасней становится его душа, а глаза, как известно, являются зеркалом души. Именно таким образом люди становятся великими святыми. Среди которых – Николай Чудотворец, Сергий Радонежский, Серафим Саровский, а в Тюменской области – Святители Иоанн Тобольский и Филофей Лещинский, священномученик Гермоген».

В действительности слова Веры Клюевой звучали так: «А Вы не думаете, что заведующий отделением является изначально добрым человеком и хорошим врачом, а уже потом православным христианином?»
Неужели добрыми могут быть исключительно православные или только верующие люди? А среди достойнейших, которые обладают вышеперечисленными качествами (всепрощение, любовь к ближним и врагам, et cetera), замечательно выглядит имя Филофея Лещинского, как известно, принесшего православие в «инородческие» деревни и юрты «огнем и мечом», сокрушая нехристианские кладбища и уничтожая остяцких идолов (см. Бакиева Г.Т. Российское государство и сибирские татары в XVII – начале XX в.: конфессиональный аспект // Известия Алтайского государственного университета. История. – Барнаул, 2008. – № 4-4(60). – С. 7–15.).

Примечательны и фигуры умолчания Александры Кудрявцевой. Свое выступление на круглом столе Михаил Агапов начал с обоснования тезиса о том, что идея бога является величайшей идеей в истории человечества, о том, что современная культура вобрала в себя христианские ценности и что именно поэтому изучение религиозного сознания и различных аспектов его проявления в общественно-политической жизни необходимо. Об этой части его выступления в статье ни слова. Александра Кудрявцева забыла упомянуть и уважительные слова Светланы Голяковой о мусульманах. Почему? Многообразие человеческой мысли не укладывается в клерикальный шаблон?

Особое внимание Александра Кудрявцева уделяет коллективной монографии под редакцией И.В. Боброва «Протестантизм в Тюменском крае: история и современность» (СПб., 2006). В своем стремлении дискредитировать авторский коллектив (мы, Михаил Агапов и Вера Клюева, – соавторы этого труда), православная журналистка неумело жонглирует цитатами из книги. В частности она приписывает авторам монографии утверждение, что «дух протестантизма присутствовал в русском народе изначально, со времен Ярослава Мудрого и митрополита Иллариона». Вот как выглядит этот фрагмент в действительности:

«С. Филатов и А. Струкова отмечают возникновение «идеологии "русскости" в российском протестантизме», наиболее ярким выразителям последней они считают Ассоциацию христианских церквей «Союз христиан» (АХЦ) … По мнению лидеров АХЦ, самобытный характер русского христианства и его независимость от византийской традиции прослеживаются со времен Ярослава Мудрого (ссылаясь на слова митрополита Иллариона: «Вера от Бога, а не от греков!»)».

Ну что здесь скажешь?! Только вспомнить бессмертную книгу «Мастер и Маргарита». Как там говаривал Коровьев: «Поздравляю вас, гражданин, соврамши»?! Как видно из полного фрагмента, тезис, к которому апеллирует Александра Кудрявцева не является самостоятельными словами авторов книги, но представляет собой цитату из работы уже упоминавшегося крупнейшего российского религиоведа С.Б. Филатова и его коллеги А. Струковой. В нашей книге она приводится в том разделе, где анализируются взгляды российских ученых на феномен «российского протестантизма». Это опять же нормативная исследовательская процедура – описание состояния изученности проблемы. То ли Александра Кудрявцева читала текст исключительно выискивая подтверждения своей «картинке мира», то ли православный журналист в принципе не замечает разницы между цитатой, контекстом и собственной интерпретацией... Остается лишь развести руками.

Другой пример избирательного восприятия реальности, равно как и полного непонимания принципов творчества научного сообщества – ссылка Александры Кудрявцевой на рецензию одного из ведущих российских религиоведов Николая Александровича Митрохина на «Протестантизм в Тюменском крае…». Александра Кудрявцева приводит наиболее жесткие (и прямо скажем не лишенные снобизма) оценки рецензента, не понимая, вероятно, что критика коллегами друг друга, острый диспут – это нормальное явление в научной среде. В шаблон православного журналиста не вместился вывод рецензента (о нем в статье Александры Кудрявцевой нет ни слова): «факт появления в Тюмени, пожалуй, самой крупной в современной России провинциальной религиоведческой школы. Отдельные исследователи религии – как правило, преподаватели университетов, одновременно являющиеся экспертами региональных и городских администраций, – есть, наверное, во всех областных центрах России, но, кажется, только в Тюмени можно наблюдать сплоченную деятельность группы» (http://www.nlobooks.ru/rus/nz-online/619/620/643/).
А где же среди региональных (или, выражаясь языком Митрохина – провинциальных) религиоведческих школ, поднимаемая на щит Александрой Кудрявцевой, кафедра теологии Сургутского государственного университета? Почему, в конце концов, рецензенту неведома кафедра религиоведения ТГНГУ? Нестыковочка. Самое забавное, однако, заключается в том, что сам Митрохин является автором книг «Экономическая деятельность Русской Православной Церкви и ее теневая составляющая» (М., 2001),«Русская православная церковь: современное состояние и актуальные проблемы» (М., 2004) и доклада «Клерикализация образования в России: к общественной дискуссии о введении предмета "Основы православной культуры" в программу средних школ», которые православные адепты поносили так, что их критика нашего «Протестантизма в Тюменском крае» по сравнению с нападками на Митрохина – просто дифирамбы и фимиамы.
Александра Кудрявцева постоянно упоминает страшилку о «сектах» пятидесятников и неопятидесятников, отказывая им в праве являться протестантскими деноминациями. Понятно, что большинство тюменских ученых, за исключением ученых имеющих православную идентичность, для автора статьи не авторитет. Но обратимся к «непровинциальным» исследователям. Во 2 томе «Современной религиозной жизни России: опыт систематического описания» (М., 2003) в разделе «Протестантизм» перечислены: англиканство, лютеранство, кальвинизм, методизм, баптизм и евангельское христианство, дарбисты, пятидесятничество и харизматическое движение, адвентисты седьмого дня, новоапостольская церковь, квакеры. Положим и эти ученые также ангажированы «злодеями-сектантами». Но как быть с нормативными учебниками по религиоведению, например, ставшими уже классическими «Основами религиоведения» Игоря Николаевича Яблокова, в которых в раздел «Протестантизм» включены пятидесятники, «харизматическое движение» и даже… о! не может быть – свидетели Иеговы. Научно-методологические обоснования такой классификации смотрите в названных трудах. В общем, кто-то ошибается – то ли А. Кудрявцева, то ли российская наука.

Далее Александра Кудрявцева берется за анализ справочника «Государственно-конфессиональные отношения и религиозные объединения в Тюменской области» (Тюмень, 2009) под редакцией В. Клюевой (среди соавторов – Михаил Агапов) и вновь обнаруживает «происки сектантов»:

«Снова умалчивается особая роль православия и религий, «составляющих неотъемлемую часть исторического наследия народов России», зато новоявленные организации, в том числе адвентисты и пятидесятники, оказываются впереди традиционных – ислама и иудаизма. И это называется авторским коллективом "принципом объективности"».

Поясним. Материал в справочнике выстроен по принципу присутствия религий в регионе. Сначала христианство – и на первом месте, кстати говоря, православие (как можно было это не заметить?) – затем ислам, иудаизм и прочее. Дальше начинается просто какой-то дешевый детектив в духе Дэна Брауна:

«Прошел всего год после неожиданной смерти А. Мальчевского, честного чиновника и порядочного человека, – пишет разоблачительница «тайн беззакония», – и вот уже в 2006-м И. Бобров, воплощает далеко идущие запросы «протестантов» – послушно издает книгу «Протестантизм в Тюменском крае», что при жизни А. Мальчевского было бы невозможно».

Надеемся в смерти АВ. Мальчевского протестантов и нас, авторов книги, не обвиняют? У Александры Кудрявцевой где пафос, там и ложь. Председатель комитета по делам национальностей Администрации Тюменской области А.В. Мальчевский умер 25 января 2007 г. (см. http://www.t-l.ru/news/116971906100471.shtml). Книга «Протестантизм в Тюменском крае…» - научная монография, изданная в 2006 г. в издательстве С.-Петербургского государственного университета. При чем здесь Администрация Тюменской области?

Несомненным положительным результатом «круглого стола» стало то, что Александра Кудрявцева наконец-то ознакомилась с Федеральным Законом «О свободе совести и религиозных объединениях»:

«Отыскала Федеральный закон "О свободе совести и религиозных объединениях". Уже в преамбуле к нему признается «особая роль православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры». Как разъяснил председатель комитета по социальной политике Тюменской областной Думы Владимир Алексеевич Столбов, коль скоро в предисловии к местному Закону «О деятельности религиозных объединений в Тюменской области» записано, что принят он «в соответствии» с Федеральным законом, особая роль православия без всякого сомнения должна учитываться и в нашем регионе, как и в любом другом. (Хотя открыто об этом в областном законе нигде не говорится). Это разъяснение касается и особого отношения к традиционным религиям, «составляющих неотъемлемую часть исторического наследия народов России», к которым относятся протестантизм и католицизм, ислам, буддизм, иудаизм…»

Действительно, в преамбуле ФЗ-125 «О свободе совести и религиозных объединениях» говориться о православии, но, увы – упоминание о «традиционных религиях» здесь отсутствует. И, кроме того, – еще одна прописная истина, похоже неведомая Александре Кудрявцевой – преамбула не имеет конкретный нормативно правовой характер. В самом же тексте закона, т.е. в его нормативно-правовом содержании слова «православие», как впрочем, и других названий конфессий и деноминаций нет.

В статье Александры Кудрявцевой еще много «обличений». Мы привел лишь те, разбор которых наиболее ярко высвечивает собственную мировоззренческую позицию православного журналиста и, скажем так, стиль мышления.

Основная идея построений Александры Кудрявцевой выражена в следующем диалоге:

«– Все религиозные организации, зарегистрированные в Тюменской области, равны перед законом, – не перестает наставительно повторять начальник отдела по делам религий (Комитета по делам национальностей Тюменской области. – М.А.) И. Бобров.
– А разве особая культурообразующая, историческая, духовно-нравственная роль Православной Церкви никак не учитывается в законодательстве? – удивилась я. – Как можно уравнять православие с тоталитарной сектой, даже если она официально зарегистрирована?».

Обратим внимание на этот диалог. Здесь обнаруживается вторая точка столкновения клерикального проекта с реальностью в виде конституционных и законодательных норм свободы совести. На дезавуирование последних нацелена программная (говорим это безо всякой иронии) статья Галины Павловны Худяковой «Русская Православная Церковь и духовное становление России».

Статья Галины Павловны обращена к государству. В ее зачине формулируется 5 «существенных задач», выполнение которых, по мнению Галины Павловны, только и может придать государству смысл его существования. Главная задача государства – «располагать средствами выработки фундаментальных ценностей личности». Она определяется автором в качестве «основополагающей для жизни общества, страны… Именно эту основополагающую функцию выработки фундаментальных ценностей в обществе выполняет религия». Возникает невольное впечатление, что автор просто переворачивает с ног на голову марксистскую теорию базиса и надстройки. Религия в основе всего – именно она (продолжим цитату) «является глубинным сосредоточием культуры, гарантом стабильности и жизненности государства». Подчеркивая «основополагающую роль духовности в государстве», Галина Павловна задается, как ей представляется, риторическими вопросами:

«Чем была бы история Израиля без иудаизма? Китая – без конфуцианства и даосизма? Индии – без индуизма, Японии – без синтоизма и дзен-буддизма? Ответ очевиден».

Пауза. Какой Израиль имеется ввиду? Если древнеизраильское царство, то, судя по обличительным речам библейских пророков, оно далеко отстояло от идеалов иудаизма. Если речь идет о современном государстве Израиль, то оно было создано сионистами-атеистами. Некоторые общины ортодоксальных иудеев в Израиле до сих пор не признают его, «ибо богопротивное государство, своевольное – человеческое, а не божественное». Конфликт между светской и религиозной частями современного израильского общества – один из самых острых во внутренней жизни страны.
Возрождение Индии в середине ХХ в. началось именно с отказа от вековых норм индуизма (в частности кастовой системы) и провозглашения демократических свобод. Основы индийского демократического и, по сути светского, государства (в 1976 г. к конституционному определению Индийской республики были добавлены слова «социалистическая» и «светская») заложил один из величайших религиозных лидеров прошлого столетия Махатма Ганди. Парадокс? Думается, нет. Просто основатель Индийской республики, в отличие от Галины Павловны, четко разграничивал понятия «государства», «общество», «культура» и «религия» и прекрасно понимал, что их смешение чревато социальной катастрофой. Что до Японии, то «вопиющий» синкретизм религиозных воззрений ее жителей общеизвестен. Пример с Китаем тоже не совсем удачен – его подъем в середине ХХ в. также начался с резкого разрыва с прежней религиозной традицией. Чем была бы история этих стран, сохрани они и в XX веке религию в качестве «гаранта стабильности и жизненности государства»? Она была бы историей колоний и полуколоний «великих держав». В общем – чем очевидней, тем невероятней.
Вне всякого сомнения, религия сыграла важнейшую роль в истории как всего человечества в целом, так и отдельных цивилизаций, народов и государств. Но роль эта была исторически обусловленной и в высшей степени неоднозначной. На одних этапах развития народов религиозные институты и нормы способствовали формированию культуры, определяли стратификацию общества и направления его развития, на других – приводили к стагнации и упадку. Однако идеологи клерикализма выкраивают историю национальных культур по своим собственным лекалам. Противоречия снимаются не посредством анализа, но посредством их игнорирования.

Набор ключевых тезисов Галины Павловны вполне соответствует стандартам клерикального проекта:
- «В духовном воспитании народа для жизни на земле и спасении народа для жизни вечной и должно заключаться назначение истинной государственной власти»
- «Православие имеет для России особый смысл – национально-государственный и национально-культурный. Национально-государственный потому, что Православие есть для большинства русских граждан главная связующая их воедино духовная сила. Национально-культурный смысл русской политики исключает расовый национализм. Такой национализм – это движущее начало какой-то тени национальности, но не самой живой нации»
- «Необходимо создать политические условия для развития русской культуры в России. Развитие культуры нуждается в организации, в школе, в трудовой дисциплине»

Это идеологическое ядро густо обрамляется набором цитат преимущественно русских философов XIX – начала XX вв. и историко-культурологическими экскурсами, призванными утвердить в сознании читателя озвученные тезисы.
Суждения «великих и выдающихся», отсылка к авторитетам – вот базис построений Галины Павловны. Позволим себе лирическое, точнее логическое отступление. В логике принято делить аргументы на аргументы ad rem (к вещи, к существу дела) и аргументы ad hominem (к человеку). Аргументы ad rem направлены на обоснование истинности доказываемого положения. Аргументы ad hominem не относятся к предмету обсуждения, но используются для того, чтобы создать лишь видимость доказательности. В логике эти аргументы считаются логическими ошибками. Аргумент к авторитету – т.е. использование в качестве аргумента суждений великих и знаменитых людей, специалистов в какой-то области – наиболее распространенный из разновидностей аргументов ad hominem (Мухачев В.П. Логика как детектор лжи // Коммуникация и образование. Сборник статей. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2004. С. 245). У Галины Павловны аргументы ad hominem – излюбленный прием.
Вероятно, обильное цитирование Галиной Павловной русских религиозных философов имеет своей целью убедить читателя в том, что на ее стороне едва ли не вся русская религиозная мысль. Представить всю русскую религиозную мысль как монолит и положить его в фундамент своих построений – вот метод Галины Павловны. Однако в действительности русская религиозная философия гораздо богаче, разнообразнее и многограннее. Галина Павловна выстраивает ряд «выдающихся философов, отмечающих основополагающую роль духовности в государстве»: Д.А. Хомяков – И.А. Ильин – Г.П. Федотов – В.В. Зеньковский – П.А. Сорокин – Б.К. Зайцев и примкнувшие к ним Парсонс и Вебер. Галина Павловна опирается на авторитеты, но сами «авторитеты» вряд ли выстроились бы в такой ряд. Например, у Галины Павловны рядышком через «Соловьев и др.» стоят такие разные, не принимавшие рассуждений друг друга, мыслители как Н.А. Бердяев и И.А. Ильин (последний называл Бердяева «Белибердяевым». См.: Ильин И.А. Собрание сочинений в десяти томах. Дополнительные тома: Дневник. Письма. Документы. (1903-1938). М.: Русская книга, 1999. Т. 2. С. 154.). П.А. Сорокин, авторитет которого Галина Павловна использует для утверждения клерикальных тезисов, вошел в плеяду выдающихся ученых ХХ века не как религиозный мыслитель, но как «эмпирический неопозитивист». Галина Павловна выдвигает на роль крупнейшего специалиста по «роли духовности в государстве» И.А. Ильина (его цитаты в разбираемой статье самые пространные), в то время как В.В. Зеньковский в своей «Истории русской философии» убедительно показывает, что философии Ильина вообще «по существу, чужда сфера религии». «Это, однако, – продолжает Зеньковский, – не мешало Ильину и раньше, а особенно в последний период его философского творчества, пользоваться постоянно религиозной фразеологией». Между тем у Галины Павловны цитата из Зеньковского (о христианизации России) идет следующей через абзац после цитаты Ильина (о дарах Духа народам) как развивающая мысль Ильина. Вот так – каждое лыко в строку! Вроде бы «маленькие» нюансы, но они высвечивают откровенно эклектический характер всей «доказательной базы».

ОКОНЧАНИЕ http://golosa.info/node/3970

Наиболее близкими по своим воззрениям клерикальному проекту из обильно цитируемых Галиной Павловной мыслителей являются Д.А. Хомяков и И.А. Ильин Оба славянофилы, монархисты, идеологи консерватизма. Первый – апологет «православия-самодержавия-народности», второй, возведенный официальной пропагандой в ранг «наше все», – идеолог белого движения, благосклонно относящийся к фашизму. Известно суждение Ильина 1933 г.: «Что сделал Гитлер? Он остановил процесс большевизации в Германии и оказал этим величайшую услугу всей Европе» (Ильин И.А. Национал-социализм. Новый дух // Возрождение. Париж. 1933, 17 мая). Но может быть в 1933 г. «глубочайший ум» русской философии еще не разглядел весь ужас коричневой чумы? Нет – уже в 1948 г. Ильин называл фашизм «явлением здоровым, необходимым и неизбежным», но, к сожалению, безрелигиозным (Ильин И.А. Наши задачи. (О фашизме, 1948) // Ильин И.А. Собрание сочинений. Т. 2, кн. 1. М., 1993. С. 86-88.) Вот ведь жалость! Не потому ли Галина Павловна так старательно отмежевывается от «расового национализма», что чувствует опасное сближение своей собственной программы с идеологической платформой фашиствующего русского философа?
Теперь обратимся к историческим экскурсам Галины Павловны. Вот ее первый тезис: «Ангажированные ученые, которые отрицают историческую значимость Православия для России, для русского народа, пустили в ход учение о так называемом "двоеверии"». Имена «ангажированных ученых не приводятся». И все же если это камень в наш огород, то заметим еще раз – идею бога, религию вообще и православие в частности мы считаем величайшими явлениями мировой истории, без осмысления которых историческое познание просто невозможно. Подчеркнем – познание, а не апологетика. Раздел «Православие» в справочнике «Государственно-конфессиональные отношения и религиозные объединения в Тюменской области» был написан Михаилом Агаповым. Перечитали. Отрицания исторической значимости православия для России не обнаружили (или Галина Павловна усматривает это отрицание в том, что в отличие от нее мы пишем слова «бог» и «православие» со строчных букв?). Остановимся на «двоеверии». Вот что написано по этому поводу в справочнике:

«Согласно летописным сведениям, крещение Руси произошло в 988 г. В действительности процесс христианизации древнерусского государства растянулся на несколько веков. Преобладающей формой религиозности на Руси долгое время оставалось двоеверие, выражавшееся в одновременной приверженности населения древним славянским верованиям и нововведенному христианству. Элементы двоеверия сохраняются и в современной православной культуре, когда индивид, считающий себя православным христианином, полагает возможным прибегать к «помощи» магии или языческих обрядовых практик, что совершенно недопустимо по церковному вероучению» (Государственно-конфессиональные отношения и религиозные объединения в Тюменской области. Тюмень, 2009).

В действительности тезис о «двоеверии» не содержит в себе ничегошеньки нового, он является нормативным для исторической науки – как светской, так и церковной. То, что называется «общее место». Устоявшийся термин. Разъяснять такие прописные истины все равно, что доказывать шарообразную форму Земли. Уже доказано. И не раз. Из последних работ об «учении о так называемом "двоеверии"» настоятельно рекомендуем: Карпов А.В. Язычество, христианство, двоеверие. Религиозная жизнь Древней Руси в IX-XI вв. СПб., 2008. Языческие верования «(по крайней мере, в виде суеверий) сохранились и после того, как языческие боги "умерли", – пишет А.В. Карпов – они передавались от поколения к поколению в период Средневековья и Нового Времени, они не исчезли и в эпоху "массового атеизма" в СССР, являясь, по-видимому, неотторжимым элементом традиционной культуры». Но может быть А.В. Карпов «ангажированный ученый, отрицающий историческую значимость Православия для России, для русского народа»?
Приведем еще одну пространную цитату из научно-популярного очерка, подготовленного специально для православных воскресных школ в 1909 г.: «Русский крестьянин, наиболее полно и искренно исповедующий сейчас православие, верит в Бога, Церковь и таинства, но одновременно с этим он не менее твердо верит в лешего, шишигу, сарайника, заговоры и т. п., и это последнее – такой же непременный элемент его веры, его поведения и мировоззрения, как и первое… Они [древние языческие обряды] тесно переплетаются с церковным обрядом и по сей день полностью совершаются во многих областях. Описание одного свадебного обряда какой-нибудь северной губернии занимает десятки страниц этнографических сочинений. До семнадцатого – восемнадцатого века эти обряды были особенно живы, и церковная власть тщетно боролась с ними». Очерк написан на широком историческом и этнографическом материале. Его автор видит проблемы современного ему православия и не боится обсуждать их. Наконец, уже в 1909 г. он делает вывод: «Такая двойственность – самое заурядное и обычное явление; но надо сказать, что по местам, и даже очень часто, бывает и полная спутанность в этой области. Кроме того, что за лечением от беса, одержимости, кликушества, даже зубной боли обращаются к лицам «церковного чина» – от какого-нибудь старца, до приходской просвирни включительно, – кроме этого, существуют знахари… Встречаются даже деревни, где обязанности знахаря исполняет священник». Но кто же автор? Не иначе как еще один «ангажированный ученый»? Ан нет, автор этого очерка – известный богослов первой половины ХХ века, священник православной церкви Павел Александрович Флоренский.
Но вернемся к статье Галины Павловны. «Вера одна, – пишет она, – либо языческая с христианскими обрядами, либо, в обратном же случае, – вера уже христианская, и лишь в понятиях об индифферентных вещах могут сохраняться остатки язычества». На наш взгляд, данный тезис является ключевым для понимания моральных основ клерикализма. Что считать главным, а что второстепенным, «индифферентным»? Воистину ни что не ново под луной. Не об этом ли сто лет назад писал П.А. Флоренский: «Другая черта православного отношения к Церкви – это перевес культа, и в частности обряда, над учением и моральной стороной христианства. Брань, драка, пьянство – меньший грех, чем нарушение поста; нарушение целомудрия легче отпустится духовником, чем нехождение в церковь; участие в богослужении более спасительное дело, чем чтение евангелия; отправление культа важнее дел благотворительности»?

В своей статье Галина Павловна воссоздает имперский идеал – еще одно очень важное положение клерикального проекта.

«Современные исследователи, размышляя о роли Православия для Российского государства, пишут, что православная державность освоила 1/6 часть суши без работорговли, без премий за скальпы аборигенов и без загона их в резервации для "унтерменшей". И это геополитическое величие, даже чудо на политической карте мира, никак не противоречило сакральной сущности православной державы»

Сакральной сущности православной державы может быть и не противоречило, а вот интересы «аборигенов» все-таки ущемляло. Историками эта проблема так же давно уже изучена. Предоставим слово профессионалу – сотруднику Иркутского МИОНа А.Д. Агееву, автору сравнительного исследования освоения Запада США и Сибири. Действительно, в Сибири коренное население, в отличие от американских индейцев атлантического побережья, сохранило свои земли. Однако «в этом факте выразилась не какая-то особая гуманность центральной власти, а то обстоятельство, что особой нужды в этих землях как в средстве производства не было. Архаичные отношения по поводу собственности в центре государства обусловили терпимое отношение к еще более архаичным отношениям на окраине. Когда мы говорим о том, что русская колонизация, в отличие от американской, сохранила сибирские этносы, это отнюдь не означает, что включение сибирских народов в состав империи было для них абсолютным благом, которое перерывало издержки "вхождения". Экономика сибирских аборигенов представляла собой … минисистему, заключенную в единые культурные рамки и содержавшую внутри себя полное разделение труда. Будучи включенной в состав империи и привязанной к ней уплатой дани (ясака) в качестве "платы за защиту", эта экономика переставала быть "системой" ... Говоря проще, эта экономика, не могла интегрироваться в капиталистическую миросистему … Она разрушалась, становясь функцией внеэкономических отношений» (Агеев А.Д. Сибирь и американский Запад: движение фронтиров. М., 2005). Центральная власть повелевала не обижать инородцев, но всякий казак мог нанести конкретному «инородцу» какую угодно обиду. Столица запрещала торговать алкоголем, однако на самом деле русские православные купцы спаивали туземцев «огненной водой» не менее коварно, чем их коллеги на Диком Западе. Напомним, статья Галины Павловны опубликована в рубрике «Первые Филофеевские чтения в Тюмени». Филофей Лещинский – в начале XVIII века митрополит Тобольский и Всея Сибири – распространитель православия среди народов Сибири. Скажем несколько слов о том как Филофей Лещинский осуществлял свою миссию. В 1714 г. был издан указ «об уничтожении кумиров и кумирниц у вогуличей, у остяков, у татар и у якутов, и о крещении этих народов в христианскую веру» (ПСЗ РИ. Т.V. № 2863). Согласно официальной статистике за первую четверть XVIII века в Сибири было крещено до 40 тысяч язычников, однако многие из них продолжали втайне поклоняться своим богам и совершать те же ритуалы, что их деды и прадеды. (См. Главацкая Е. Когда умолкнут все бубны… // http://www.den-za-dnem.ru/page.php?article=280) И это не случайно. Не могут за два десятилетия десятки тысяч человек искренне, без насилия, сменить веру предков на религию, навязанную насилием и угрозой разорения. Процедура крещения сибирских язычников описана на одном из православных сайтов. Обратите внимание, это не домыслы «злокозненных атеистов»: «Действовали миссионеры незатейливо – приплывали в селение к коренным жителям и, если их не прогоняли сразу дождем стрел, зачитывали указ Петра о крещении и кратко разъясняли сущность христианства. После этого предлагали креститься и в качестве доказательства превосходства христианства, сокрушали языческих идолов. Если и после этого их не прогоняли, то можно было считать, что дело сделано. Местные жители, поплакав или поспорив, в конце концов, принимали веру. Крестили обычно в реке всем селением. Раздав кресты и подарки, миссионеры плыли дальше. Примерно к середине двадцатых годов XVII века трудами святителя Филофея и его сподвижников большая часть Западной Сибири была крещена» («Бачка» Филофей – просветитель земли сибирской // http://www.voskres.ru/articles/filofey.htm). Весьма формальный подход к обращению в православие сибирских жителей, не правда ли? Вот и все величие «геополитического чуда» – архаика, государственный рэкет («платы за защиту») и насильственное обращение в государственную религию.

«Державной православной империи» приписываются всенародное братство:

«Это [добродушное] отношение к другим народам происходит от живого усвоения учения о братстве всех людей во имя Отца Небесного, и слово «брат», «братец», обращенное ко всем, без различий, указывает на то, что для русского народа понятие о братстве настолько непосредственное, что оно перешло в его плоть и кровь»

Что это – сознательная идеализация? Полный уход в интеллектуальный конструкт, в мир горний от мира земного? В России отмечается рост национализмов, в том числе русского. Слово «брат» стало названием культового ксенофобского фильма, выпячивающего негативное отношение главного героя к представителям бывших «братских народов», и принятого на ура российской публикой. В повседневной жизни юноши часто обращаются друг к другу «брат / братан / браток» и далеко не всегда такое обращение свидетельствует о добродушных намерениях. Чаще наоборот.
Галина Павловна отмечает, ссылаясь на П.А. Сорокина «также и мирную внешнюю политику России». Авторитет авторитетом, но ведь есть и реальность. Разумеется, как и всякое другое государство, Россия проводила разнообразную внешнюю политику, которая включала как мирные инициативы, так и безжалостное наступление на соседей. Но империи – и Российская в том числе – строились не на благодушии, но на крови и поте. Прибалтика – поле битв с XVI в. Польша – совместные с Пруссией и Австрией разделы, резня суворовскими «чудо-богатырями» поляков в пригороде Варшавы. Завоевание Крыма. Бесконечные русско-турецкие войны. Завоевание Кавказа – там еще в ХХ в. детей пугали «генералом Ермоловым». Завоевание Средней Азии – давайте взглянем на картины «туркестанской серии» выдающегося русского живописца-баталиста В.В. Верещагина, на его «Апофеоз войны». Они немало поведают нам о «мирной внешней политики России». Как можно одним росчерком пера вынести за скобки все ужасы завоевательных войн? Мы сказали о том, что империи строятся на крови и поте. Добавим – не только завоеванных народов, но и на крови и поте самих подданных империи. Но, оказывается, мало страдали поданные, недостаточно самозабвенно. Галина Павловна пишет: «…народ, который столько веков с героическим терпением держал на своей спине тяжесть империи, потерял сознание нужности России. Ему уже ничего не жаль: ни Белоруссии, ни Украины, ни Кавказа». Обратим внимание на этот знаковый пассаж. Автор отождествляет понятия «империя» и «Россия». Возникает впечатление, что для Галины Павловны вторая не мыслима без первой. Далее – в крепостном праве, в едва ли не пожизненной воинской службе, в разорительных государственных повинностях крестьян и посадских людей, получивших звучное название «тягло», в розгах и каторге для непокорных – т.е. во всем том, на чем в действительности держалась «тяжесть империи» – автор видит «героическое терпение» народа! Какой образчик запредельной идеализации сколь великого, столь и непростого исторического прошлого нашей страны. Если так мифологизировать свою историю, тогда, конечно, не понять происхождения ни бунтов, ни мятежей, ни революций. Не понять – как это так «народ-богоносец» вдруг ринулся рушить храмы? Впрочем, достаточно вопросов. Подведем итоги.

В рассмотренных публикациях Александры Кудрявцевой и, в еще большей степени, Галины Павловны Худяковой содержится образ «православной России» – тот идеал, к достижению которого стремятся православные клерикалы. На наш взгляд, этот образ является химерическим в том отношении, что, во-первых, как и рожденное Ехидной и Тифоном чудовище он составлен из трех компонентов – лубочного православия, приглаженного национализма и замшелого империализма; во-вторых, в основе своей этот образ как сама Химера эклектичен именно в том философском значении этого термина, что зиждется на избирательном восприятии реальности и подмене понятий и, наконец, в-третьих, как и сама Химера, образ «православной России» с ее «миролюбивой внешней политикой» и проч., равно как и представление о том, что «Православие есть для большинства русских граждан главная связующая их воедино духовная сила», – продукт мифологизации исторического прошлого нашей страны и сложных коллизий ее современного развития.

19 июня сего года в 09.00. в диссертационном совете ТюмГУ (ул. Ленина, 16, ауд. 113) будет защищать диссертацию на соискание ученой степени кандидата социологических наук Капалин Алексей Михайлович, более известный как архиепископ Тобольский и Тюменский Димитрий. Тема диссертации «Социальные функции института Русской православной церкви». Автореферат здесь http://www.utmn.ru/sec/1095.
У предстоящего события есть два аспекта. Первый – сугубо внутрицерковный. Клан Капалиных, возглавляемый митрополитом Калужским и Боровским Климентом (Капалиным Германом Михайловичем – родным братом архиепископа Димитрия) и представлявший наиболее традиционалистские и фундаменталистские круги внутри РПЦ, проиграл борьбу за патриарший престол. Определением Священного Синода от 31 марта 2009 г. митрополит Климент был освобожден от обязанностей управляющего делами Московской Патриархии и назначен председателем Издательского Совета РПЦ. Это существенное понижение. Примечательно, что уже в мае патриарх Кирилл продемонстрировал свое намерение переформатировать Издательский Совет РПЦ и взять под контроль его деятельность. См. об этом здесь: http://www.religare.ru/2_64822.html. Шатается кресло и под архиепископом Димитрием. Ему уже готовят замену. В этой ситуации защита кандидатской диссертации может стать для опального архиепископа одним из способов упрочнения своего положения.
Второй аспект – это светская сторона. Дело в том, что диссертация Капалина А. М. откровенно слаба. Ряд экспертов поставил под вопрос научный характер представленной работы. Защита такой диссертации в ТюмГУ – свидетельство дальнейшей клерикализации крупнейшего вуза области. Диссертационный совет готов «протащить» диссертацию своего «коллеги» (Архиепископ Димитрий – ректор Тобольской православной семинарии и член Совета ректоров Тюменской области). Как высказался по этому поводу один из руководителей ТюмГУ: «Димитрий – ректор. Ему нужна степень». Примечательно, что старший брат Димитрия митрополит Климент не смог защитить столь же слабую диссертацию в Московской Духовной Академии. См. об этом http://www.portal-credo.ru/site/?act=fresh&id=790
Ниже приводятся выдержки из рецензии на диссертацию Капалина А.М. Автор рецензии пожелал сохранить свое инкогнито

Наиболее существенными недочетами диссертационного исследования А. М. Капалина являются:
1. Несоответствие содержания работы ее названию, предмету и объекту исследования. Название исследования: «Социальные функции института Русской православной церкви». Объектом исследования автором называется Русская православная церковь как социальный институт. Предмет исследования - социальные функции РПЦ. Однако в тексте работы речь идет о Тобольско-Тюменской епархии, являющейся лишь структурным подразделением РПЦ. Значит, либо следовало в название диссертации добавить выражение «на примере ТТЕ», либо в содержательной части рассматривать всю РПЦ. Дело в том что специфика деятельности (а значит и функций) различных епархий РПЦ очень отличается друг от друга, равно как отличаются между собой по своему социальному положению многие регионы РФ. Рассмотрение социальных функций Тобольско-Тюменской епархии отнюдь не означает, что те же функции РПЦ выполняет и в других регионах РФ.
2. Некорректным является название диссертационного исследования. Оно должно быть более конкретным и точным. Социальные институты не существуют сами по себе, они функционируют в конкретной социальной среде. В целях научности и объективности исследования в названии должно содержаться указание на конкретный социальный хронотоп. В частности, название не указывает, о каком периоде идет речь в работе. РПЦ существует около 1000 лет. Из названия не явствует, рассматриваются ли социальные функции РПЦ на протяжении всей истории ее существования или только конкретного временного промежутка. То же самое следует сказать и о территориальных рамках исследования. В соответствии с содержанием исследования тема работы должна была называться примерно так: «Социальные функции института Русской православной церкви в Тюменской области в конце XX – начале XXI вв.»
3. Существенным недостатком работы является отсутствие в ней главы, посвященной рассмотрению социальной ситуации в регионе, ее важнейших проблем. Эти проблемы в исследовании практически не рассматриваются, хотя по логике социологического исследования функции того или иного института не могут рассматриваться вне контекста, вне социальный среды.
4. Серьезным недостатком работы является то, что автор плохо разбирается в терминологии религиоведения и социологии, науки вообще. Так, по мнению автора, понятия РПЦ и православие являются взаимозаменяемыми (с. 48). Автор начинает говорить о влиянии православия на семью, что не совсем верно. РПЦ – это социальный институт, православие – либо идеология, либо конфессия, отнюдь не ограниченная РПЦ. Та же ошибка на с.32. На с. 6. автор диссертации отождествляет РПЦ и религиозное познание и помещает в один ряд такие несоизмеримые понятия как РПЦ и светскую науку, призывая их к взаимодействию. Вызывают недоумение выводы автора, выносимые на защиту. В них он заявляет, что социальные функции РПЦ можно определить как способы воздействия церкви на общество (с. 10, 26). То есть, по мнению автора, понятия «социальные функции» и «способы воздействия» являются тождественными, что не совсем верно. Термин «функция» может переводиться как «роль или работа, производимая чем -либо», понятие «способ» близко к понятию «метод». На с.23 автор отождествляет понятия «христианство» и «Божественное Откровение», у него получается, что христианство является основой православной веры, хотя термин «христианство» более широкое понятие, чем «православная вера». По мнению автора, христианство опирается на совокупность догматов (с. 23-24). Однако протестанты, например, отрицают многие догматы католической и православной церкви. Здесь же диссертант сообщает, что догматы - «результат Божественного Откровения» (с. 23-24), которым, как мы слышали выше, является христианство (с. 23). На с. 24 автор ругает Католическую церковь, добавившую вероучительные догматы, однако РПЦ собственно и является католической, в чем можно удостовериться, обратившись к символу веры православной церкви на языке оригинала (древнегреческом), в котором используется именно этот термин. Удивляет определение, даваемое автором понятию «роль» (с.26). С его слов, получается, что роль - это результат.
Из указанного следует, что автор совершенно не ориентируется ни в специальной, ни в общенаучной терминологии и использует ее огульно.
5. Не совсем ясно, какое содержание вкладывает автор в дефиницию «добрая нравственность в жизни людей» (с. 25)
6. На с. 4 во введении упоминаются результаты исследований автономной организации «Левада -Центр», однако никакой ссылки на источник информации нет.
7. С. 20. не ясно, о каких социологах, четко выделяющих в РПЦ управляющую и управляемую систему, идет речь.
8. На с. 24 в работе вводится странный термин «собор» со столь же странным определением к нему: «Под «собором» прежде всего, понимается духовное единение людей на основе их идеалов и ценностей». Следует ли из этого, что этим термином можно обозначать общины мусульман, общества художников и кинематографистов, а также клубы фанатов популярных эстрадных исполнителей?
9. На с. 28. у цитаты отсутствует ссылка на источник.
10. На с. 38 автор говорит об освоении «азиатского континента». Возможно, этот континент был открыт самим исследователем. По крайней мере, в географии он не известен.
11. Не ясно, на каком основании делаются выводы о большом влиянии РПЦ не только на общество, но и на государство (с. 32). Ведь до этого речь шла только о существующих классификациях функций религии. На этой же странице автор совершенно без доказательно заявляет, что РПЦ выполняет все вышеназванные функции. При этом нет доказательств осуществления тех или иных функции РПЦ не только в масштабах страны, но и в масштабах региона. Имеется лишь краткие упоминания об этом, что, конечно, не может быть названо анализом. Без анализа такие заявления выглядят по меньшей мере странно.
12. На с. 38 делается заключение, что социальная деятельность РПЦ в 18-19 вв. охватывала всех, кто в ней нуждался. Как же можно объяснить многочисленный народные восстания и бунты, имевшие место в тот период, а также развитие крепостного права. В свете таких утверждений непонятным становится появление произведений Некрасова и Достоевского. С точки зрения истории, такие заключения выглядят, по меньшей мере, голословными.
13. С. 50 . вводится не совсем понятный термин «бытийное существо».
14. С. 59. После описания особенностей демографической ситуации в регионе и его проблем вместо ожидаемого анализа или хотя бы описания функциональности РПЦ в регионе следует призыв создать программу демографического развития с тем, чтобы РПЦ могла помочь. Причем первостепенным шагом по созданию программы улучшения демографической ситуации в регионе автор называет составление прогноза численности приходов РПЦ. Это по меньшей мере странно. Ведь из текста работы не понятно, какая связь существует между приходами РПЦ и улучшением демографической ситуации. Ранее речь шла лишь об особенностях христианской идеологии.
15. В работе присутствуют выражения об исключительности РПЦ и ее абсолютном превосходстве над другими конфессиями и религиями, а также порицающие замечания в адрес христианских конфессий (с. 23-24). Данные выражения, на наш взгляд, могут способствовать разжиганию религиозной розни и вражды. Причем данные агрессивные выпады не помогают раскрытию содержания темы и неясно, зачем они помещены в текст работы.
16. В работе содержатся ошибки и опечатки. Нет единообразия в написании объекта исследования: в некоторых случаях Русская Православная церковь пишется с большой буквы (с. 9), в некоторых с маленькой (с.4, с. 9)
17. В диссертации имеются стилистические ошибки: «обоснована методология подбора подходов для социального партнерства государства и церкви» (с.10), «различные церкви конкурируют за прихожан» (с. 19), «оздоровление нравственного потенциала человека и общества» (с. 25), «традиции проникновения религий присущи и Тюменской области» (с.35), «социальной деятельностью церкви были охвачены практически все, кто в ней нуждался» (с. 38), «Существует классификация воскресных школ, они подразделяются на возрастные группы» (с. 69). скачивание
18. Автор не очень разборчив в части выбора примеров для утверждения своей точки зрения: «Пожалуй главным предназначением, миссией гимназий является увеличение в обществе числа верующих добрых врачей, учителей, сантехников и т. д.» (с. 67).
19. Чрезвычайно любопытен прогноз увеличения численности православных приходов, представленный на с. 60. При этом методика, которой пользуется автор, довольно сомнительна, в, сущности, она вообще не описывается.
20. На месте автора мы бы воздержались от упоминания в качестве положительного примера работы с молодежью (с. 61, 67) тюменского социального приюта для девочек «Отрада» при Ильинском женском монастыре, известного скандалом вокруг фактов издевательства в нем над детьми.
21. Таким образом, и структура и название диссертации, на наш взгляд, требуют существенной доработки. В работе много патетических выражений. Диссертация не отвечает критериям научности. Выводы автора были бы обоснованными, если бы им был произведен серьезный анализ общественной жизни с примерами и доказательствами, подтверждаемыми конкретными цифрами. Однако как раз этого важного элемента социологического исследования в работе мы не обнаруживаем. Большинство данных (чаще всего это информация о количестве приходов и верующих) не раскрывают функциональности РПЦ. Можно констатировать, что данная работа не соответствует специальности. Ее скорее можно отнести к разряду работ по истории христианства в Сибири.