Кто перешел красную линию ?

Стивен Коэн: Обама вместо благодарности Путину ставит ему подножку
14.03.2014, 00:50

Стивен Коэн: Если мы заявляем, что Россия должна убраться из Крыма, что само по себе нелепо, то как наcчет Гуантанамо? Фото: Russian center New York
Что вы думаете о тех, кто называет вас апологетом Путина?
Стивен Коэн: Для тех, кто меня охаивает, у меня двоякий ответ. Реальность такова, что я единственный американский патриот среди тех людей, которые нападают на меня. Я патриот американской национальной безопасности. Пока все это не началось, Путин был нашим лучшим потенциальным партнером в мире в делах нацбезопасности США. Процитирую строку из статьи, которую я написал много лет назад: "Американская национальная безопасность по-прежнему проходит через Москву".
Обескураживает то, что мы увидели это в Сирии в августе, когда Путин буквально спас Обаму на посту президента. Когда Обама оказался в западне и не захотел нападать на Дамаск, он не мог заручиться поддержкой своей собственной партии и конгресса. Путин предоставил ему Асада и химоружие.
Путин и Лавров, находясь в тени, подталкивали Иран к диалогу с США, потому что от Обамы требовали напасть и на Иран тоже. И это - не говоря о том, что Россия обеспечивает перевозку 60% материально-технических средств для нужд НАТО и американских войск, воюющих в Афганистане.
Но проблема в том, что если кто-то скажет о России то, что думает, ему надо готовиться к оскорблениям со стороны других людей. В почте я обычно получаю сообщения следующего рода: "Сколько вам платит Кремль?" Поверьте мне, недостаточно.
А раньше вас называли апологетом Путина?
Стивен Коэн: Я уже проходил через это, потому что стар, и это было во времена "холодной войны". Тогда спор шел о том, каковы оптимальные подходы к СССР. Надо ли нам работать над "разрядкой", как это тогда называлось, то есть создавать области сотрудничества, которые смягчают конфликты, чтобы никто не применял ядерное оружие.
Страсти в те дни разгорались нешуточные, и по сути в стране шла травля прогрессивных элементов. Нас называли прокоммунистическими силами, или просоветскими, или прокремлевскими, а еще апологетами. Но разница в том, что на нашей стороне был Американский комитет за согласие между Востоком и Западом. Это была своего рода лоббистская группа, члены которой говорили с конгрессменами, с президентами и с редакторами различных изданий.
В этой группе не было четкого разделения на левых/правых/консерваторов/либералов. Так что если кто-то хотел назвать меня антиамериканцем, то в этом случае и руководителя IBM тоже следовало так назвать? В 90-х, когда Клинтон начал продвигать НАТО в сторону России, я начал предупреждать всех, что это приведет к тому, к чему привело. Я писал, что если мы будем поступать таким образом, то уподобимся Пакману из одноименной компьютерной игры, который идет с запада на восток и пожирает все на своем пути, пока не упрется в границу России.
Мы уперлись в границу России при Буше, потому что прибалтийские республики вступили в НАТО. Затем у нас был эпизод в Грузии в 2008 году, потому что там мы перешли красную черту. И мы перешли ее на Украине. Не понимаю, почему люди этого не видят. Если ты в течение 20 лет продвигаешь военный альянс, имеющий политические компоненты, включающий систему ПРО, неправительственные организации, получающие государственные деньги и глубоко вовлеченные в российскую политику, а также вынашивающий идею революций на границах России, то со временем ты обязательно упрешься в красную линию. И она, в отличие от Обамы, начнет этому противодействовать.

Украина для этих людей всегда была вожделенным призом. Они хотели ее заполучить и зашли там слишком далеко. Любой российский лидер, обладающий у себя в стране легитимностью, был бы вынужден сделать то же самое, что сейчас делает Путин. Они бы начали противодействовать.
Вы сказали, что Обаме надо было продемонстрировать свою "благодарность Путину", поехав на Олимпиаду. Почему?
Стивен Коэн: Не в этом моя главная мысль, но это то, чему меня учила мать: когда кто-то делает для тебя что-то хорошее, не плюй ему в лицо. Неужели все забыли 11 сентября и Бостон? Я написал, что Обаме следовало поехать на один день в Сочи, встать рядом с Путиным, когда террористы грозили взорвать Олимпиаду, показать, что в борьбе с международным терроризмом они стоят плечом к плечу. Это был бы фантастический пример лидерства, однако Обама просто ужом извивался в этом вопросе с геями и не смог так поступить.
А теперь меня обвиняют в том, что я против геев. Я говорю, что нам нужен единый фронт борьбы с международным терроризмом, который яростно нападает на Россию и дважды наносил удар по нам, в последний раз в Бостоне, а они твердят одно: "Он против геев". Ну что это за разговор? Это безответственные люди. Они ведут себя непатриотично, потому что вешать на людей такие ярлыки - не по-американски.
Если они считают мудрой политикой действия по продвижению НАТО в восточном направлении от Берлина, если они нарушают обещание, данное Горбачеву - что НАТО ни на дюйм не продвинется на восток, а тем более - вплоть до российской границы, то пусть объяснят, почему это такая мудрая политика. Но правду они вам не скажут, потому что правда в том, что они хотят лишить Россию всех сил и средств по обеспечению своей национальной безопасности.
Украина - это трофей, но они зашли слишком далеко, и сейчас мы оказались в исключительно опасной ситуации. Это худшая ситуация за всю вашу жизнь. А если у вас есть дети и внуки, то им придется пережить последствия того, что мы наблюдаем сегодня. И в этом - вина Белого дома, конгресса и Евросоюза.
Не Путин это начал. Он этого не хотел. Он очень этого не хотел. И сейчас он действует в ответ. Я не одинок в своем убеждении, просто я говорю от себя.
У них есть идеологи на должностях во внешнеполитическом ведомстве типа Майкла Макфола. Он - идеолог, а не дипломат. Если вы будете назначать таких людей на основные политические посты, и будете давать такие рекомендации президенту...
Знаете, что сегодня сказала Хиллари Клинтон? Она приравняла Путина к Гитлеру. И эта женщина хочет быть президентом США. Прекрасные же у них будут беседы, если ее выберут.
Но как можно вести переговоры с Гитлером? А потом она заявила, что, конечно, надо снизить напряженность и приступить к переговорам. Если так, не называй его Гитлером. Если не можешь расставить все по местам, не надо стремиться в президенты.
Даже Обама сказал, что Путин ведет себя как некий испорченный ребенок, слоняющийся по классу. Недостойно президенту США говорить такие вещи.
Не могу припомнить, чтобы хоть кто-то говорил так о советских руководителях. Мы не любили Брежнева, потому что нам не нравилась его политическая система, но в этом не было ничего личного. Никсон с Брежневым ладил просто чудесно. Они испытывали симпатии друг к другу.
Путин, между прочим, самый последовательный руководитель XXI века (последовательный не значит хороший или плохой). Он находится у власти 14 лет. Он возвышается над всеми остальными. Единственный, кто может составить ему компанию, это Меркель.
Три последних американских президента были неудачниками во внешней политике, были поджигателями войны. Можно подумать, что здесь присутствует некий элемент зависти: Путин очень успешно представляет интересы своей страны, а наши президенты все портят. Одна провальная война за другой.
Именно так думают русские, между прочим. Я был в России в декабре, и меня спросили: почему, почему они так нападают на Путина? Они что, завидуют? Мне пришлось сделать паузу и задуматься. Я не знаю. Может, так оно и есть.

Но здесь есть один важный момент. В демократии из кризисов выбираются посредством диалога. А в нашей стране нет никакого диалога. Есть лишь эти люди, твердящие, что Путин бредит. И что в этом нового? Он что, действительно бредит? Нет. Бредят те, кто называет его Гитлером. Если он Гитлер, то сегодня у нас Мюнхен. А если сегодня Мюнхен, то завтра нам придется начинать войну, ведь так? Они думают хотя бы на шаг вперед? Нет.
Они оказались в тисках этого безумного синдрома и заявляют, что более злобного человека, чем Путин, мы в жизни не видели. Но все, что он сделал для них оскорбительного, это поднял Россию с колен. Мы любили Ельцина, потому что он был вечно пьян и со всем соглашался. И вот в России появился трезвый человек, защищающий ее интересы, - правильно он их видит или нет. Именно так должны поступать наши национальные лидеры. А дипломаты должны сидеть и со всем этим разбираться.
Вы говорите, что Путин защищает национальные интересы - правильные они или нет. Но исключает ли это действия со стороны США, если США определят, что они неправильные?
Стивен Коэн: Имеет ли Россия вообще какие-то легитимные национальные интересы на своих границах? Дело в том, что существует неявное допущение, будто таких интересов у нее нет, даже в Крыму. Но если начинать с такой позиции, это изначально ни к чему не приведет, ибо у каждого государства, даже у маленького - и в особенности у великого государства, - есть такие интересы.
Потому я использую следующую аналогию, хотя она неидеальна. Скажем, завтра Россия внезапно начнет демонстрировать свою мощь - политическую, экономическую - в Канаде, прямо на нашей границе, а также в Мексике. Мы что, в этом случае просто скажем: "Ладно, у каждого народа есть право решать свою будущую судьбу?".
Но если мы заявляем, что Россия должна убраться из Крыма, что само по себе нелепо, то как насчет Гуантанамо? Это возведенный в абсолют двойной стандарт. Я не знаю, почему они так думают: потому что глупы, потому что лживы или потому что просто запутались.
Мой главный тезис в том, что не Путин, а мы умудрились передвинуть рубеж новой "холодной войны" прочь от Берлина, где было небезопасно. Это мы придвинули его прямо к границам России. Может, это и не железный занавес, но Берлин был разделен 45 лет. А сейчас мы перемещаем этот рубеж прямо на территорию расколотой Украины. А Украину раскололи Бог и история, но не Путин.
собакой.
Досье Стивен Коэн - известный американский историк, специалист по СССР и России. Родился в 1938 году в штате Кентукки. Известен как в русских, так и в американских кругах. В СССР до начала перестройки его называли "антикоммунистом". Был советником президента Дж. Буша-старшего. Считается другом Михаила Горбачева. С 1998 года преподаёт в Нью-Йоркском университете. Входит в американский Совет по внешней политике.