БОЙНЯ В КАМЕРЕ № 236. ИЗ СЕРИИ :«ТЮРЬМА», ПРОДОЛЖЕНИЕ ГЛАВЫ «ОВОЩ». RUR!!!

«Здесь практически все мерзавцы и подонки. Имей это ввиду!»,- чуть наклонившись ко мне и вполголоса «курсанул» мне смотряга Огурец на прогулке в тюремном дворике.
Я попал на «пятёрку» или официально СИЗО №5 УФСИн г. Москвы. Правда, вначале было КПЗ и решение суда о заключении под стражу. Но несущественные подробности я опускаю.Первоход, я не представлял, как и чем живёт тюрьма, не знал неписанных правил, но при этом меня это несколько не смущало, что называется «Остапа несло».
Огурец, так кликали смотрящего Сергея Огурцова – выходца из Одинцово, появился только под вечер. Его с уважением встречали арестанты. Парень худощавый, лет 30, неприглядный на вид, но чувствуется, что с хитрецой и сам себе на уме. Ко мне в «хате» отнеслись достойно, выделили нижнюю шконку, дали зубную щётку, разовый станок, мыло. Арестанты были в большинстве молодые, лет 25-28, задержаны за мелкие преступления: мелкие кражи, угон авто, наркотики…
В «хате» был мобильник. И на следующий день Огурец подозвал меня и вкрадчиво спросил, нет ли у меня близких, которые могли бы загнать мне «дачку». Я вспомнил Татьяну Семёнову, директора переплётной мастерской, в которой я делал книгу для олигарха, и решил позвонить ей. Татьяна не отказала и пообещала выслать мне три тысячи рублей на счёт в СИЗО.
«Зачем ты будешь ждать, когда деньги придут тебе на счёт?- спросил Огурец,-
«Да и в ларьке ничего нет. У меня есть человек на воле, он подсуетится и загонит на тебя дачку. Я ему доверяю, вот и общаковские деньги ему загнал», - убеждал меня «смотряга».
Я доверчив от природы, доводы показались мне убедительными, да и не хотелось огорчать «смотрящего», который хорошо меня принял, также хотелось внести свой вклад в общак, т.к. сигареты, лапша, сахар, чай были общаковскими, кормились все. Сказано - сделано. Звоню Семёновой, коротко объясняю ситуацию, и она соглашается перенаправить деньги на близкого Огурца. Проходит неделя- нет дачки. Огурец негодует: надул его приятель. Злится, а что толку. Моих денег нет и общаковских тоже. Понимает Огурец, что косяк за ним, ищет оправдания в непорядочности своего приятеля.
В камере № 236 практически постоянно гнали брагу. Использовали для этого полиэтиленовые пакеты. Вместо дрожжей- заплесневевший хлеб. Сахар, вода и всё. В очередную попойку я , немного приняв на грудь, высказал предъяву смотрящему: «А мои деньги?»
Огурец смутился, что то промычал в ответ, но на другой день ближе к вечеру меня подозвали в уголок блатные. В камере было человек 16, из них блатных всего пятеро во главе с Огурцом. Они держали «мазу». То есть порядок жижделся на авторитете Огурца, у которого это была третья ходка и силовой поддержке братвы. И вот я покусился на его авторитет. Я соображал, что это так просто для меня не кончится, но решил до поры до времени не обострять ситуацию.
«Ты знаешь,- говорит Огурец, - за тобой здесь «косячки» и за это тебя можно и опустить по тюремным законам.
«Ничего не выйдет, Сергей Иванович, - смело отвечаю я ему. – Меня можно убить, но не изнасиловать».
«Все так говорят, - отвечает Огурец. – Смотри ещё один косяк и с тебя будет спрос».
Да, думаю, попал. Навалятся впетяром, и глазом не моргнут. А ты потом уже в разряде опущенных. Сделал вид, что примирился. Занялся прикладным ремеслом. На воле я занимался книгами и хотя сам не делал, но видел, как работают переплетчики. Тем более, я представился всем, что я Великий Книжник. Так вот потихоньку, помаленьку, я начал «клепать» записные книжечки. Размерами разными: и со спичечную коробку, и больше, и меньше. Ребята давали мне за это сигареты и вкусности. Огурец сразу уловил струю и говорит: давай ты будешь делать книжечки и я тебя освобожу от забот по хате и возьму под свою опеку – на особое довольствие. Нет, думаю, попадать в кабалу – полная херня. Отнекивался как мог и в общем не оправдал его надежд.
И вот, в очередную пьянку, меня опять прорвало. Перед всей хатой я заявляю во всеуслышание: «Огурец, объясни как ты «закрысил общаковские и мои деньги?, - и добавил,-Я долгов не прощаю. Не ты, так твоя мамочка отдаст!»
Это была недозволенная черта, за которую я переступил. Мама для всех арестантов - это святое. Не стоило мне на это покушаться. Первым проявил инициативу Балтика, высокий детина лет 35, привлечённый за кражу и второход. На его удар я среагировал молниеносно и залепил ему ответнуый хук в челюсть. Вот тогда поднялась братва. Их было пятеро. Все молодые, дерзкие, беспощадные и кровожадные. Я забрался на стол, достал заточку ( у меня был весьма острый, хотя и небольшой ножичек для изготовления книжек). Что делать? Как быть? Мне надо было срочно принимать решение. Я был не настолько пьян, чтобы понимать всю серьёзность своего положения. Если бы я зацепил каколибо из братвы, у них было бы полное право меня «вальнуть». Но и отступать назад уже не было возможности. Закон тюрьмы таков: достал нож – режь!
Спасительное решение пришло молниеносно: выставив вперёд заточку, я ломанулся к дверям, подставив спину.
Братва расступилась, я успел сделать удар в двери и обернуться. Посыпался град ударов. В голове засверкало. Полилась кровь, били не только руками, но и арматурой. Заточку я держал в руках, но не пускал её в ход из чувства самосохранения. Я предвидел: если я кого-нибудь порежу, то исход для меня будет печальным. Всех не перерезать. Согнувшись под ударами, я ринулся на дальник. Узкий проход не позволял братве протиснуться, и я, выставив руку с заточкой, почувствовал облегчение. Ударом арматуры по руке заточку у меня выбили, повалили на живот. Снова удары. Я не почувствовал, но позже в карцере обнаружил два удара заточкой в область спины под обои лопатки.
"Всё, хватит!"- слышу кричит Огурец . Я встал, обливаясь кровью: были рассечены щека, бровь и голова, сломаны ребра. Сердобольный фальшивомонетчик, полненький парень лет 30, помог мне обмыться, сделал перевязку.
"Могли бы и завалить,"- сказал мне Огурец.
«Сели бы все тогда надолго, - не сдавался я, - Я не кого не порезал, хотя мог».
Меня беспокоила рана на брови. Она была неровная, глубокая и кровоточила.
"Мне надо обратиться в санчасть, "- заявил я , решительно подошёл к двери и достучался до дежурного. Он, увидев мою окровавленную физиономию, сопроводил меня в медсанчасть, откуда я попал в карцер. Но это другая история.
Огурцу же я пообещал , что напишу про него рассказ "Овощ", что и исполняю.
Как он поживает? На воле или в тюрьме? Судя по образу жизни, вряд ли он встанет на путь исправления. Наркоман и мелкий бандит. Овощ, одним словом.
Сергиуш Манжиевский
29.09.2012.
PS: Итак, дорогие мои друзья, читатели и почитатели. Пришла пора платить. Тем из Вас, кому понравилось сиё чтиво и, кто может себе это позволить, предлагаю делать взносы, господа!!! Максимум не ограничен. Минимум – сто рублей.
Реквизиты для платежа следующие: Карта Сбербанка № 4276380042494018 Сергиушу Манжиевскому. Назначение платежа: на дальнейшие творчиские проекты. Кто не может, читайте «нахаляву». Я не огорчусь. Только знайте, что художнику важно знать мнение о себе. Посмотрим, сколько я стою?
За сим, откланиваюсь. До новых встреч. Завтра иду провожать в последний путь «Пани Монику». Земля ей пухом…