Нынче – там, завтра – здесь

Нынче – там, завтра – здесь
В популярной некогда песенке были такие слова
По морям, по волнам/ Нынче здесь, завтра там/
Глядим в сторону Минска, и думаем:

НЫНЧЕ ТАМ, ЗАВТРА – ЗДЕСЬ

Интернет принес репортаж Александра Черкасова - члена правления общества «Мемориал». ОН записал его со слов подруги АНИ:

Она такой интересный человек... Например, они с друзьями каждую неделю сбрасывались, покупали еду и кормили бомжей. Ещё за свои деньги они печатали листовки против ношения кожи и мехов и раздавали их людям возле Немиги. Она ходила ещё в церковь кришнаитов. В общем, очень необычная девочка. Такая худенькая-прехуденькая, длинные светлые волосы.
Мы ее еще называли "маленькая Аня" — потому что у нас несколько девочек по имени Аня и потому что она у нас самая маленькая по возрасту.
Так вот оказалось, что другая наша девочка с курсов — Саша — вчера случайно просматривала интернет и увидела Анину фотографию, когда ее с окровавленным лицом ведет под руки спецназ с митинга 25 марта. Саша в шоке позвонила Ане — телефон отключен. Нашла ее домашний, позвонила родителям. Оказалось, что Аня в больнице номер 8.
Выяснилось, что на митинге спецназовец ударил Аню каской, надетой на свою голову, — по ее голове. Рассек ей череп. Он это сделал не случайно, а специально — взял ее за плечи и ударил. Она упала на землю, в крови, а менты ее били ногами, дубинками и прижимали ее волосы к асфальту, чтобы она не могла отползти. Саша говорит, что Аня выглядит ужасно, вся в ссадинах, кровоподтеках, на голову наложены швы.
Потом днем 25 марта, около 16 часов, ее привезли на Окрестина [в следственный изолятор — «ЕЖ»]. У них забрали все, включая сотовые телефоны, ремни, шнурки, серьги, часы... Они просили позвонить родителям, но им конечно не дали.
Покормили их только через сутки, днем 26-го. Им не давали ходить в туалет, били. Холод был такой, что с ума можно было сойти. Они не знали, сколько времени, потому что у них забрали часы.
Через сутки, когда ей стало совсем плохо (ее тошнило, у нее вся голова была в крови), ее отвезли в больницу. Там ее и сейчас охраняют днём и ночью два жирных ублюдка-мента. Периодически они спрашивают у врачей, когда им можно забрать ее назад в изолятор на Окрестина, когда ей наконец станет лучше.

Хирург, который её увидел в больнице, был в шоке: ей нужно было накладывать швы на голову, а она сутки не получала медицинскую помощь. У нее оказалось сильнейшее сотрясение мозга. Когда она подписывала акт на Окрестина и наклонилась над документом, мент ей сказал: "Кровью не заляпай".
Как только ей станет немного лучше, скорее всего, уже на этой неделе, ее заберут назад на Окрестина. Будет суд, и ей дадут минимум 7-10 суток. В невыносимом холоде. Передачи от родителей — еду, теплые вещи — не принимают. Она уже сейчас запасается теплыми колготами и несколькими свитерами, поскольку навещать в больнице ее можно, хоть она и под охраной. После сотрясения мозга, не выздоровев до конца, она должна будет провести 7-10 суток минимум (меньше никому не дают) в нечеловеческих условиях.

За что? За то, что она, молодая девушка, с гвоздикой пришла в парк Янки Купалы? За то, что она была не согласна с ситуацией в стране? Это разве преступление? За инакомыслие разве можно обращаться так с человеком, 18-летней девушкой? Она же никого не била, не оскорбляла, у нее не было оружия, она не преступник.
А по БелТВ показывают бедных «пострадавших» — восемь спецназовцев. И их матери говорят: «Да покарает Бог тех извергов, которые так обошлись с их сыночками». «Сыночки» были в шлемах, с защитными масками, с дубинами и железными щитами — против девочки 18 лет с гвоздикой в руке. Действительно уж, изверг...

...Ее исключили из колледжа, в котором она училась, уже 27 марта.