Не раскрашивайте серость

[img_assist|nid=11148|title=|desc=|link=none|align=left|width=400|height=300] Китти Сандерс: Путин напоминает среднее между большевиками периода НЭПа и аргентинским диктатором Хуаном Пероном
update: 12-08-2014 (14:50)

http://www.kasparov.ru

За последние пару лет число людей, желающих дать оценку Путину, сильно выросло. Кто-то говорит, что российский президент — "бешеный пес", способный нажать на ядерную кнопку ради собственных амбиций, помешанный и злобный психопат. Кто-то - что Путин гений, великий политический лидер, который чуть ли не впервые со времен Сталина совершил масштабный рывок, заставив весь мир бояться и уважать Россию. Я недавно смотрела фильм на эту тему, он назывался "Крутые нулевые", и он в точности повторял скучную пропагандистскую линию советских времен о врагах и троцкистах, которые едва не довели до развала умиравшую страну. Роль троцкистов и внутренних врагов в фильме играли все, кто посмел возражать проекту "русского мира" — Березовский, Невзлин, Ходорковский, политическая оппозиция, США, Европа. Под влиянием событий в Украине Путина вообще начали сравнивать с Гитлером.
Несложно заметить, что все эти определения носят крайне привлекательный характер. Из российского президента лепят то великого вождя и гаранта независимости, то великого злодея. И то, и другое играет ему на руку. Патриоты, антиглобалисты, сторонники "социального государства" (в идеале - СССР) поддерживают нынешний курс правительства РФ, видя в нем "возвращение к самостоятельности и восстановлению достоинства страны". Молодой, радикальный и склонный протестовать политический активист в России и Европе поддерживает Путина из соображения "симпатии к дьяволу". Устав от европейского спокойствия, дети, выросшие в правовом обществе требуют великих потрясений и видят в Путине гаранта этих потрясений, своего рода Доктора Дума, чудовищного и одинокого диктатора закрытой опасной страны, где законы меняются по воле тирана каждый день, и где нет ни одной западной корпорации.
В действительности Путин не великий социальный деятель и не Доктор Дум. Он вряд ли будет нажимать на ядерную кнопку, поскольку он достаточно рационален, чтобы просчитать последствия такого шага, и достаточно самовлюблен, чтобы не обречь себя на смерть. Он не может в течение продолжительного времени противостоять Западу - у России попросту нет ресурсов для этого. Говоря откровенно, Путин это типичный политик третьего мира, единственное спасение которого заключается в создании мифа о самом себе с целью проправить два-три десятилетия. Он всеми силами участвует в создании этого мифа — об ужасном бешеном "альфа-доге", злодее уровня Гитлера, великом благодетеле и завоевателе, строителе социального государства, собирателе земель и национальном лидере.
На самом деле Путин сильнее всего напоминает что-то среднее между большевиками периода НЭПа и аргентинским диктатором Хуаном Пероном, или бразильцем Жетулиу Варгасом. Подобно большевикам, столкнувшимся с серьезной проблемой, которая заключалась в неснимаемом конфликте между идеей коммунизма и объективной реальностью, Путин был вынужден пойти на уступки и изобразить из себя "либерала" и "капиталиста" в начале своего правления. Подобно Варгасу и Перону, Путин создал коррумпированную систему, которую можно назвать государственным капитализмом, "третьим путем", а можно проще — фашизмом. Есть множество фундаментальных признаков, роднящих системы Путина, Варгаса и Перона. Вот некоторые из них.
— Популизм, возрастающий по мере усиления "автаркийных", изоляционистских и национал-патриотических настроений;
— "Управляемый" национал-капитализм с сильной протекционистской политикой и недопущением в страну неугодных компаний, товаров в начале, который сменяется откровенным этатизмом и постановкой экономики на службу государству через систему лояльных госкорпораций;
— Сильная коррумпированная национальная олигархия — "национальная" не обязательно в смысле принадлежащая к титульной нации, а скорее определяющая те или иные дискурсы и векторы развития страны;
— Полное отсутствие устойчивых правовых институтов и уважения к частной собственности. В фашистском обществе собственность не принадлежит государству, как в социалистическом, однако государство может в любой момент отнять ее и передать более лояльному человеку. Так случилось с "ЮКОСом", со структурой Гусинского, с Чичваркиным, Дуровым - перечислять можно долго;
— Мощный силовой и военный аппарат, высокий градус милитаристской и патриотической истерии в обществе;
— Клерикализм. Церковь обычно превращается в одну из госкорпораций, она получает серьезные рычаги влияния и срастается с государством, обеспечивая ему необходимую пропагандистскую площадку;
— Заигрывание с "низами общества", "простым народом", негласное поощрение неграмотности, незаинтересованности — этот любопытный феномен проявился после введения Россией санкций против европейского продовольствия. Рунет незамедлительно наводнили одинаковые статьи на тему: "А я никогда и не ел деликатесов, они для моральных уродов", "В 1943-м было не до деликатесов, ишь, разбаловались", "Деды жрали лук с картофаном, а мы чем хуже" и т.д.;
— Преследование инакомыслящих - политических оппонентов, неформалов, сексуальных меньшинств, "неправильных" деятелей культуры;
— Принципиальная несменяемость власти, при постоянной перетасовке незначительных политических фигур;
— Спорадические и относительно небольшие по масштабу репрессии, не носящие массового характера. Ставка делается на страх и профилактику "неправильных" мыслей, а не на наказания по факту;
— Усиливающийся изоляционизм и периодические вспышки националистических настроений при парадоксальной приверженности "интернациональной", "братсконародной" и "антифашистской" риторике. Например, Хуан Перон, искренне ненавидевший парагвайского президента Стресснера за то, что он переориентировал Парагвай в сторону США и Бразилии, постоянно называл парагвайцев "братским народом", а в Аргентине выходили журналы на тему "Стресснер и Перон — братья по духу". При этом официальный Буэнос-Айрес мог не присылать представителей на инаугурацию Стресснера, что являлось беспрецедентным шагом в отношениях между странами.
— Цензура;
— Постоянно усиливающиеся антизападные настроения, часто сочетающиеся с ненавистью к соседним государствам и стремлением их поработить или присоединить. Перонисты, например, всерьез рассматривали возможность полного подчинения своим интересам Боливии и Парагвая, причем если интерес к Боливии был объясним богатыми газовыми месторождениями этой страны, то интерес к Параваю носил сугубо "геополитический" имперский характер - Перону просто хотелось получить Парагвай в свое распоряжение;
— Позиционирование существующей власти в качестве единственного возможного гаранта национального спасения, решение естественных общественных противоречий с помощью насилия и принуждения к миру перед лицом мифических "врагов народа". Например, Варгас постоянно давил "сепаратистов" на юге страны, где находились урбанизированные развитые регионы, требовавшие сокращения полномочий федерального правительства.
Путина можно было бы назвать братом-близнецом любого фашистского президента юга Европы или Латинской Америки первой половины XX века, если бы не одно отличие, выдающее его духовное родство с большевиками. Путин и его команда используют советский внешнеполитический аппарат и существуют в рамках советской дипломатической парадигмы. Это видно во всем. Мозголомные канцелярские заявления российского МИДа, характерная скучно-угрожающая риторика (кстати, КНДР тоже ее использует), стремление закрыть страну для въезда и выезда, а главное — работа с дружественными России государствами выдают в Путине и его группировке не столько "дуче", сколько банального совка.
Друзья России в большинстве своем — это левые государства, зачастую диктаторского типа. Беларусь, Венесуэла, Никарагуа, Куба, Казахстан, Аргентина, Бразилия - все эти страны в той или иной степени несвободны, в них правят левые лидеры, часто занимающие свои посты незаконно, нарушающие законы собственных стран. Россия предпочитает вести дела именно с такими странами, а также с государствами, входящими в старую советскую орбиту влияния, наподобие Сирии. РФ оказывает таким странам помощь, участвует в совместных проектах, прощает им долги и поставляет оружие.
Но российская власть не только поддерживает левацкие режимы морально и материально. Помимо прощения долгов и укрепления отношений, МИД осуществил масштабный "экспорт идеологии" в лояльные РФ государства. Впервые я столкнулась с этим, анализируя ситуацию в Венесуэле, где одновременно с украинским Майданом начались массовые протесты против Мадуро. Прослушивая выступления венесуэльского президента и его свиты по поводу событий в Каракасе, я вдруг поняла, что все их реплики мне очень знакомы. Все эти "фашисты", "распад страны", "американская угроза", "страшные преступники обидели беззащитных силовиков", "демонстрантам раздавали наколотую наркотиками еду", "а еще все противники действующей легитимной власти - фашисты"... Все это я уже слышала, когда смотрела российские передачи про Майдан! Высказывания украинских экс-властей, российский пропагандистов и венесуэльского правительства были идентичными. Это можно было бы списать на совпадение, если бы они не были повторением аналогичных боливийских мемов. В 2008 году в этой стране начались протесты против диктатуры Эво Моралеса и его боевиков из организации Красные Пончо, которые прилюдно рубили головы живым собакам с воплями: "Так будет со всеми врагами Эво и истинных боливийцев". Моралес выступил с осуждением протестующих, заявив, что они... напичканы наркотиками, работают на Госдеп, хотят развала страны, обидели несчастных боливийских силовиков, а еще они все фашисты. А в 2013 году это повторилось в провенесуэльском Эквадоре. На муниципальных выборах в этой стране победила оппозиция, разгромившая кандидатов от правящей левой партии Alianza PAIS. Президент Корреа, несгибаемый друг Венесуэлы, незамедлительно воспроизвел киселевско-мадуровские речи про "фашистов", "жесткое пресечение действий, направленных на разрушение страны", "связь с мировой закулисой", "опасность переворота", "наркотики в еде" и прочее.
Интересно, что термин "фашизм" довольно редко используется самими латиноамериканцами. До недавнего времени к нему прибегали в основном левые маргиналы, все еще живущие в марксистской атмосфере и воюющие с Юнайтед Фрут, Тэтчер и Гитлером, летящим на самолете из долларов. Напомню также, что миф об "обколотых наркотиками" боевиках использовался в СССР времен войны в Афганистане, а позже и в России — для объяснения ситуации на Кавказе. Особенно старается в этом направлении Рамзан Кадыров, по полной использующий медицинскую и наркологическую неграмотность населения. На "наркотики в еде" ссылалась и украинская пропаганда регионалов как во времена первого Майдана ("наколотые апельсины"), так и совсем недавно, в последние месяцы правления Януковича.
Как объяснить такую странную смену риторики по всему "русскому миру"? Ответ, мне кажется, лежит на поверхности. Для соблюдения своих интересов российское правительство раскопало старые советские методички и брошюры времен Чеченских кампаний и, даже не заморачиваясь, перевело их на языки стран, в которых РФ имеет влияние. После чего сделало вброс этого протухшего материала в разные молодежные проправительственные движения и загрузило его в мозги лидеров. В результате получилась сюрреалистическая картина — Виктор Янукович, Николас Мадуро, Александр Лукашенко, Рафаэль Корреа, Муммар Каддафи и Даниэль Ортега на разных языках повторяют одни и те же речи.
Это максимум, на который способен Путин и его команда. Построить фашистскую коррумпированную страну и транслировать идеологические мемы сорокалетней давности в пустые головы агрессивных полуграмотных совков за океаном. Создать нечто среднее между большевистским НЭПом, на который повелись только самые наивные, и фашистской моделью аргентино-бразильского образца. Поссориться со всем цивилизованным миром и договариваться с Ираном и Сирией. Подсказывать другу Вите байки про наколотые апельсинчики и заставлять "воинов Новороссии" нести болезненную чушь про изнасилования украинской армией и приезжими европейцами "новороссийских детишек и солдат", как будто такие персонажи, как Гиркин или Моторола с Бабаем могут заинтересовать украинских военных и европейских туристов.
Это вовсе не значит, что Путин и его окружение не опасны. Серые личности чаще всего опаснее самых злобных пафосных злодеев. Они опасны своей незаметной подлостью и удивительной способностью скрывать свои планы до последнего. Серые личности у власти — это серьезная историческая проблема России. Петр Краснов упоминал о невероятной серости и неприметности Ленина, который, "как дятел", долбил одни и те же лозунги и пропагандистские штампы. Троцкий не раз писал, что Сталина никто не воспринимал всерьез из-за его абсолютной серости. Внимание оттягивали опереточный Зиновьев, интеллектуальный Бухарин, да и сам "Демон революции" казался тогда наиболее вероятным наследником Ильича. Но к власти пришел серый Сталин, долгое время не умевший связать двух слов и имевший интеллект школьника. В свою очередь, сталинские функционеры прославились своей неприметностью и невероятной жестокостью.
Тем не менее, я считаю, что мифологизация Путина в "злодейском" или "боговдохновенном" стиле вредна и неуместна. Необходимо как можно чаще показывать, кто такой на самом деле Путин, не преуменьшая его опасности, но и не преувеличивая его величины. Путин — это серый мыльный пузырь из прошлого века, который пока может производить впечатление только на отсталый третий мир и туземных фюреров, типа Даниэля Ортеги. Не нужно уподобляться таким, как товарищ Ортега. И уж тем более не нужно участвовать в создании атмосферы страха и ужаса вокруг российского президента. Не надо пафосно раскрашивать серость.
Китти Сандерс