Как Я уходил на войну (часть вторая, не оконченная).

Вторая попытка прорваться на территорию мятежных республик начиналась очень долго.
В самый разгар забастовки Тюменских дальнобойщиков, в середине декабря 2015 года, уже перезнакомившись с многими суровыми мужиками, вооружёнными монтировками, и выдержав перекрёстный допрос на тему: «почему СМИ замалчивают проблемную ситуацию с Платоном, либо искажают её до неузнаваемости», мы сидели в огромной кабине большегрузной фуры Володи Ардашова, на объездной трассе, возле деревни Плеханова, где-то в хвосте сто-главой колонны грузовиков, согревались горячим кофейком и трепались о чём попало, в ожидании начала очередной «улитки».
Народ засуетился, начал привставать, выглядывая через лобовое стекло, большое как стенка океанариума. Раздались добродушные усмешки:
- О, опять коммунисты с газетами.
- Вовремя, у меня как раз бумага кончилась.
Открылась дверь кабины и откуда-то снизу раздались знакомые голоса Малюгина с Киприянычем, Я встал, выглянул и отсалютовал им недопитой кружкой кофе.
- Поедешь со мной в начале января, в командировку? - крикнул Киприяныч, не уточняя куда именно планируется поездка, но уточнения и не требовалось и так всё было понятно.
- Куда ж Я денусь с подводной лодки? Когда примерно?
- Ориентировочно четвёртого-пятого.
Я утвердительно кивнул, они с Малюгиным двинулись дальше вдоль колонны, раздавая свежие газеты «Трудовой Тюмени» и слова поддержки вперемешку с громкими лозунгами.
Но в указанную дату так ни чего и не произошло, поездку перенесли на десять дней — водитель проводил обслуживание автомобиля перед дальней дорогой, всё таки две с половиной тысячи километров, на старенькой тентованной газели, по Российским трассам, не соответствующим ни каким стандартам и нормам это вам не в магазин за хлебушком сгонять по-быстрому.
Потом поездку перенесли ещё раз — уже на конец января.
1 февраля 2016 года раздался звонок от Киприяныча:
- После завтра отправление.
На следующий день я примчался в обком для получения инструкций и вводных, а 3 февраля, на выезде из Тюмени, меня обвешанного съёмочным оборудованием, словно новогодняя ёлка игрушками, подхватила машина гружёная гуманитарной помощью для Новороссии.
Ещё накануне днём, разговаривая с водителем по телефону, договариваясь о возможном времени и месте встречи, Я заподозрил что-то не ладное в интонациях и манере говорить. Приготовился пробивать лёд недовольства, из-за навязанного пассажира, что мне уже доводилось неоднократно делать во время путешествий автостопом по Рассее матушке и ближнему зарубежью, но не тут-то было. Я не ожидал что случай окажется настолько клинически запущенным и с первых же секунд знакомства понял что попал по крупному.
Сразу после дежурного «здравствуйте» прозвучала сакральная фраза:
- Я вообще на тебя не рассчитывал, ты мне все планы сломал, - руки в синюшных наколках уголовного характера, презрительно-недовольное лицо и возрастная седина человека которому уже за 50, предавали этой реплике особый шарм.
Вам когда-нибудь доводилось проводить трое с половиной суток в замкнутом пространстве с человеком который постоянно разговаривает в слух, имеет явные признаки МДП и косвенные признаки раздвоения личности? Не доводилось? Ну и слава всем не известным Богам - вам крупно повезло.
Иногда он разговаривал еле слышно и не понятно, из-за гула двигателя и шума проносящихся мимо машин; иногда вполне громко и отчётливо, со всем что видел, со всем что захватывало его внимание — с постоянно капризничающим стареньким автомобильным радиоприёмником, который он называл не иначе как «бубнило» или «бубно»; с такой же старенькой и капризной тентованной «газелькой», которую он ласково именовал «ласточкой» и «пенсионеркой»; с проезжающими мимо водителями, которых он то хулил то хвалил; с самим собой, по ролям — сам задавал себе вопрос и сам же на него отвечал, хорошо хоть что не разными голосами, и на том спасибо. Причём происходили все эти разговоры сугубо на уголовном жаргоне, чаще всего с характерным истеричным надрывом в голосе, а самые печатные фразы которые можно здесь привести в качестве примера - «базара нет, проезжай, ты по-блатнее» и «ну что? твою мать, будем в шахматы играть?»
Но мало того что его монологи почти ни когда не прекращались, на протяжении всего пути, они ещё и не страдали монотонной без эмоциональностью. От вялых и почти сонных они могли довольно резко перейти в истерику доходящую до крика — когда он прыгая на водительском сидении дёргал руль на себя как штурвал самолёта, орал исключительно матом, как рехнувшийся от ужаса пилот пикирующего бомбардировщика, потерявший управление, и отчаянно пытающийся увести не слушающуюся машину от смертельного столкновения с землёй — камикадзе, которому внезапно и до судорог захотелось жить.
В дополнение к этому, он временами открывал дверь кабины и высунувшись чуть ли не по пояс смачно сплёвывал против хода движения машины, отвернувшись от дороги и продолжая рулить одной рукой. Я в такие моменты не смотрел что он там делает, а с шевелящимися на голове волосами внимательно наблюдал как автомобиль очень быстро уходит влево, на встречную полосу, ибо во время такой оригинальной прочистки носоглотки он даже и не думал сбавлять скорость а 80 километров в час это не так уж и мало.
Когда ему кто-то звонил он поворачивался к телефону, лежащему на пассажирском сидении рядом со мной, возился с ним одной рукой, так же отвернувшись от дороги и руля свободной, а машина на этот раз начинала быстро убегать в право, на обочину. И этот манёвр был для меня, почему-то, особенно страшен, хотя по логике вещей менее опасен — одно дело идти в лобовую атаку на резво приближающийся КамАЗ и совершенно другое — просто кувыркнуться в кучу снега, всё равно что с горки прокатиться. Хотя даже это эквилибр мог стоить мне очень дорого, потому как ремень безопасности на пассажирском сидении категорически не хотел пристёгиваться, в силу сломанного фиксатора, и всю дорогу пролежал зажатым под моей левой ногой — делая вид только для «гаишников», которые нами не очень-то интересовались.
Но ведь и это ещё не всё.
Затрудняюсь ответить — знал ли заранее мой горе водитель о том что его машина, в силу не известных мне причин, наотрез откажется ехать на бензине, но судя по вполне спокойной реакции — знал...
Когда газ в баке закончился, двигатель чихая, кашляя и дёргаясь, со скоростью 30-40 километров в час, а временами и 20, с горем пополам тащил нас к ближайшей газовой заправке, которые попадались почему-то не так уж и часто. Долго ли коротко ли, но тем не менее нашли, доехали, заправились.
Казалось бы ерунда и ни чего страшного, ну потеряли час, ну подумаешь, с кем не бывает — забыл, недосмотрел, но ведь на газу машина бежит очень даже не плохо. Соточка — а большего и не надо, ибо гружёную Газель мотыляло воздушными волнами от встречных фур будто кленовый лист на ветру. Заправляйся газом примерно через каждые 200 километров и будет тебе счастье и удача. Но не тут-то было.
Вы можете мне не верить но история с кончающимся газом и дёргано-улиточным продвижением на бензине, к очередной газовой колонке, продолжались двое суток подряд!!! Кончается газ, на бензине пык-мык, мат в шесть этажей, проклятия всем кто вспомнился, клятвенные обещания встать на ремонт в ближайшем порту, бесконечные советы по телефону со своими знакомыми водителями, потом газовая заправка, от ***отлегло, несёмся сломя голову: «о! пропан! а у меня что? да ладно потом!», а потом опять кончается газ, история повторяется заново и так двое суток!!!
Первый звоночек приближающегося нервного срыва прозвучал на второй день пути — где-то ближе к обеду. Когда внезапно, без всякого перехода он вспомнил мою утреннюю и совершенно безобидную фразу...
Вечером первого дня в поисках ночёвки мы, по какой-то хрен, зарулили в Златоуст, хотя кемпингов и на трассе было хоть отбавляй. По-петляли, по-петляли, благополучно заблудились, запутавшись в бесконечной череде светофоров, поворотов и перекрёстков, с горем пополам выбрались обратно на трассу и после построения очередной крупнокалиберной фразы — добрались таки до придорожной гостиницы. Я выгрузился и ушёл в номер, он остался в кабине, договорились выехать в 5 утра — на том и порешили.
Утром быстро и почти насильно запихав в себя банку гречневой каши, Я по-глотал горячего чая, благо что он входил в стоимость номера, собрался и вышел на крыльцо. Закурил, услышав шабарканья с другой стороны машины — выглянул, увидел водителя и поздоровался:
- Доброе утро.
Он промолчал...
И вот прозвучал звоночек приближающегося нервного срыва, без всякого перехода он вспомнил мою утреннюю и совершенно безобидную фразу:
- «Доброе утро», ***ь, - начал он на повышенных тонах, - какое нах... доброе утро. Машина не заводится, бачок омывателя не работает, замёрз как собака, не выспался, а он «доброе утро».
Прокричав ещё пару фраз но так и не дождавшись от меня ни какого ответа он перешёл на своё обычное и уже почти привычное бормотание.
Взрыв случился немногим позже, в этот же день. На подъездах к Самаре, газ кончился в очередной раз, опять зазвучали клятвенные обещания встать на ремонт в ближайшем СТО. Немного подёргавшись на бензине машина встала окончательно и тут Я имел неосторожность обронить фразу, тоже, в общем-то вполне безобидную:
- Всё? Дальше не едем?
Для меня она была наполнена сожалением что ему придётся таки вставать на ремонт, снимать и ремонтировать газовый бак, который упорно не хотел заправляться полностью — преждевременно срабатывал ограничитель, чистить свечи зажигания загаженные газовым конденсатом, что бы пенсионерка Газель могла спокойно работать на бензине, а это огромная потеря времени и мне видимо придётся добираться до места своим ходом, благо что денег на это пока ещё хватало. Но видимо Я был понят крайне превратно.
После перекура, продолжительного молчания и очередного совета от знакомого водителя, мой возница завёлся развернулся и поковылял прочь от Самары. Я попытался озвучить смысл вложенный мной в сказанную фразу и тут его прорвало, в буквальном смысле.
По-моему Я ещё ни разу не слышал что бы взрослый мужчина так истошно орал, акустический эффект замкнутого пространства маленькой кабины, усиливал этот истерический вопль, переходящий в визг настолько, что начинало закладывать уши — и Я ни сколько не преувеличиваю.
- Я сейчас заезжаю в Самару, встаю на ремонт и иди куда хочешь!!! Нет бы спросить, «как у тебя дела братан», поинтересоваться, так он собрался сваливать!!!
Мои неоднократные предложения посильной помощи видимо в расчёт не брались, да и чем Я, собственно, мог помочь в починке двигателя, разбираясь в этом настолько же, насколько свинья разбирается в апельсинах? Толкать непослушную колымагу до ближайшей заправки или СТО? Ну что ж, давайте попробуем. Пытаться объяснять что у меня грошовые командировочные и что Я не в состоянии ещё несколько ночей жить в гостинице возле машины — было занятием безнадёжным.
- Кто тебя заставлял брать меня с собой? Зачем ты согласился? Я бы добрался своим ходом, - попытался Я призвать его к логике.
- Да меня человек попросил, понимаешь ты или нет?!!! - звуковые удары граничащие с ультра ощутимо били по барабанным перепонкам.
- Ну а Я тут при чём? Кричишь-то ты сейчас почему-то на меня.
- Я не кричу, я тебе поясняю!!! ... - и что-то ещё и ещё.
Безумие поблёскивало в его остекленевших глазах.
В конце концов он выдохся, а появившаяся в зоне видимости газовая заправка быстро поправила ему настроение. Но на ремонт мы так и не встали. Была какая-то странная но, тем не мене, крайне настойчивая попытка достучаться в уже закрытое, по причине позднего времени, СТО — и не более того.
Надо отдать ему должное — на третий день, на подъездах к Волгограду, в городе Камышин он таки заехал в какую-то частную СТО, где ему почистили фильтры газового оборудования.
- Видишь как она побежала, - искренне радовался он.
- Да, чувствуется, - тут же согласился Я, хотя не заметил ни какой разницы, и снова замолчал.
Очень странный это был человек, со сломанной жизнью, искалеченной психикой, озлобленный на весь мир, с пятнадцати лет по тюрьмам, и в свои 55 абсолютно не адаптированный к жизни вне решёток и колючей проволоки, три года назад вышедший на свободу — по его словам это называлось «недавно».
Странность его поведения характеризует ещё один случай произошедший под самый конец третьих суток пути.
Давно стемнело, подкрадывалась усталость, решили искать кемпинг.
- Вот гостиница, - говорю Я.
- Да не, какая-то она беспонтовая.
Едем дальше, тёмная трасса, фары встречных машин, глаза слипаются.
- Вот ещё гостиница, - опять тычу пальцем.
- Ладно, дальше посмотрим.
Опять едем, опять тёмная трасса и фары встречных машин, глаза слипаются всё больше, и тут эмоциональный взрыв, почти крик:
- Короче всё, если сейчас не будет гостиницы, я встаю на ночёвку а ты делай что хочешь!
Воображение у меня всегда было очень богатым и Я довольно живо представил себе картину как на обочине ночной федералки стоит Газель с погашенными габаритами, а вокруг неё ходит, скачет, прыгает, приседает и даже иногда бегает замерзающий человек. Водителю конечно же надо поспать, как ни крути, и это бесспорно, иначе где нибудь нырнём в кювет или выйдем на встречку — в лобовую атаку с гружёной фурой и в гости к праотцам шагом марш. Но кто ж знал что у водителя с головой беда. На моё счастье кемпинг не заставил себя долго ждать и благополучно появился из-за ближайшего поворота...
На четвёртый и, слава Богам!!! последний день пути, на подходах к Донецку Ростовскому, после того как нас впервые за всю дорогу два раза подряд остановил патруль ДПС, моего несчастного водителя начал бить нервный мандраж другого характера.
- Ты знаешь что там загружено? - кивает он головой назад, указывая таким образом на груз под тентом газели.
- Вещи, - спокойно и ничтоже сумняшеся отвечаю Я, пожимая плечами.
- Дурака-то не включай, каску сними. Ты знаешь что там среди этих вещей?
- Я понимаю к чему ты клонишь. Ты думаешь если бы Я не доверял тем людям которые отправили этот груз Я бы с ним поехал? - пауза, - Да ни за что.
- Я тоже доверяю, но всякое бывает, положат что-нибудь запрещённое и доказывай потом что ты случайно мимо проходил. Моих отпечатков там нет... - и он начинает рассказывать длинную историю о том как «прилип» к последнему сроку, судя по повествованию — подставили...
Петрович — конечная цель нашего путешествия, упорно не отвечал на СМС, как потом выяснилось он их просто не умел читать. Донецк Ростовский был всё ближе и ближе, вот уже промелькнул знак въезда в город и мы начали петлять по узеньким улочкам провинциального городка, эпизодически останавливаясь и спрашивая дорогу у местных жителей. Какой-то молодой парень на легковушке, с цепким взглядом сотрудника органов, ожидавший свою жену с покупками из магазина, согласился нас сопроводить до нужной улицы, моргнул аварийкой и пропал в хитросплетениях приграничных пейзажей.
Дорога к гаражу с протекающей крышей, в который мы должны были выгрузить гуманитарный груз для Новороссии, перегораживал КамАЗ «воровайка», неторопливо закидывавший в себя остатки поваленного металлического гаража и ещё какой-то скарб, стаскиваемый местными жителями — пришлось ждать.
Петрович — бодрый и подтянутый ветеран-коммунист очень быстро организовал недостающие рабочие руки для разгрузки машины. Водитель к грузу так и не прикоснулся, видимо боялся «наследить», только эпизодически фотографировал на мобильный телефон убывающую кучу вещей в Газели и прибывающую в гараже.
Райончик в котором меня поселили был ещё тот. Целиком состоящий из ветхого и аварийного жилья предназначенного под снос - надо, не надо но предназначенного, людей почти нет, разруха, мусор, запустение, иногда проедет машина, ночью тьма кромешная и тишина гробовая.
Сутки Я отсыпался, отъедался, штопался и вёл не торопливые беседы с радушным хозяином барачной квартиры. А о чём могут разговаривать два взрослых мужика? Ну конечно же о политике, бабах и, как ни странно, о компьютерах.
Валера, по южному не торопливый, коренной житель Донецка Ростовского, занимавшийся оформлением своем пенсии, оказался вполне продвинутым и современным пенсионером-коммунистом — он довольно лихо управлялся с небольшим планшетом а в интернет вообще ходил как к себе домой.
Внутри его квартиры царил такой же хаос как и вокруг дома но это ни сколько не напрягало а наоборот, создавало непередаваемо уютную, спокойную и очень умиротворённую обстановку.
Горы, буквально целые залежи VHS-кассет — мечта маньяка-коллекционера типа меня, старенький VHS магнитофон и умилительно примитивные боевики каких-то лохмато-восьмидесятых годов, с очаровательной рябью старой магнитной плёнки. Такие же огромные горы DVD дисков, не менее старый чем «вэхаэсник» DVD-плеер и штабеля картриджей для пылящейся в углу игровой приставки Dendi. Всё это богатство было собрано в окрестных, брошенных и полуразрушенных домах. Из общей картины выбивался только маленький и плоский телевизор, который Я по началу принял за монитор компьютера. Два узких дивана, три разнокалиберных столика и всё это было сконцентрировано в одной единственной, хорошо отапливаемой маленьким обогревателем комнате, размером три на три. Примерно такого же размера, относительно отапливаемая кухня прогревалась тем воздухом который выплёскивался из основной комнаты и, в добавок, древней спиральной плиткой на которой готовилась снедь. Дверной проём ведущий в две не отапливаемые комнаты, используемые как складские помещения для различных трофеев, из брошенного человеческого жилья, был занавешен тонким ковром. В другой стене — наглухо закрытая и видимо уже очень давно не открываемая дверь в неизведанные измерения. Холодные сени, просторная холодная веранда и полное отсутствие любого санузла довершали постапокалиптическую картину — по большим нуждам приходилось бегать через дорогу в полуразрушенное кирпичное здание, в прошлом явно имевшее технологическое предназначение. Попав туда первый раз, Я тут же вспомнил инструктаж знакомых ополченцев — по незнакомым кустам, зданиям и развалинам не ходить, есть риск нарваться на растяжку. И хотя Я знал что в Донецке Ростовском не было боевых действий, тем не менее глаза внимательно обшаривали строительный мусор под ногами. Как говаривал водитель хлебовозки из фильма «Место встречи изменить нельзя» - «бережёного бог бережёт а не бережёного конвой стережёт», все остальные походы в разрушенное технологическое здание Я совершал по одной и той же проверенной тропе.
Оповестив командование бригады Призрак о своём прибытии в Донецк Ростовский и получив необходимые инструкции для дальнейших действий Я наслаждался отдыхом — на следующий день была запланирована только небольшая пейзажная съёмка и на этом всё.
8 февраля 2016 года Я пересёк границу с ЛНР через КПП Изварино.
Российский кордон прошёл довольно быстро, немного полюбовавшись очень симпатичной но сурово не улыбчивой пограничницей — улыбаться устав караульной службы не позволяет. А вот на кордоне ЛНР основательно завяз.
Старший погранзаставы и без меня был по самую маковку завален работой — льготная очередь с детьми, которых надо пропустить по возможности быстрее, дабы не мурыжить карапузов, бывшие военнослужащие ЛНР с отдельными льготами, общая очередь — а тут ещё и теле-корреспондент какой-то припёрся, обвешанный сумками как тягловый ослик, которого тоже надо проверить по всей форме.
Примерно без 15 час Я наконец-то шагнул на территорию одной из мятежных республик. Сразу за шлагбаумом стояли два бойца вооружённых автоматами, проверяя выезжающие и въезжающие машины. Метрах в 50-ти от КПП располагалась стоянка маршруток и такси, в 13:20 отходил автобус до Луганска, доехав до которого Я намеревался пересесть на автобус до Алчевска.
За окном мелькали обычные Российские сельские пейзажи поздней осени, не считая пирамидальных тополей и полного отсутствия снега в феврале месяце. Солнце слепило нещадно и Я заботясь о рядом сидящих пассажирах выглядывал в окно сквозь узкую щёлку в задёрнутых шторах. Пронеслась мимо стела с надписью Краснодон и автобус начал сбавлять скорость. В поле зрения попала легковушка советского образца с надписью «военная комендатура», рейсовый маршрут окружили вооружённые бойцы в военной форме переговариваясь знаками. В салон вошёл, видимо, старший патруля — взрослый мужчина с небольшими усами и бородой.
- Мужчины приготовьте документы.
До меня очень быстро дошла очередь — Я сидел не далеко от входа.
- Куда следуете? - документы перекочевали в руки проверяющего.
- В расположение батальона Призрак.
Старший посмотрел куда-то мне за спину.
- Он, - раздался тихий ответ на его молчаливый вопрос.
- Выходите, - это уже мне.
Судя потому что документы больше ни у кого не стали проверять, хотя до конца салона было ещё очень далеко и мужчин там было не мало — комендатура приехала целенаправленно, именно за мной. Возле автобуса меня тут же аккуратно но очень крепко взяли под плечо и отвели в сторону. Не дожидаясь приглашения Я развёл руки в стороны — в левой куртка, в правой редакционные задания. Куртку забрали и бросили на асфальт рядом с сумкой которая была со мной в салоне, правую руку завели за спину, там же за спиной клацнул автоматный предохранитель, щёлкнули наручники — на одной руке, на другой. Опять взяв под плечо подвели к багажнику автобуса — пересчитал уже вытащенные сумки, всё на месте.
- Мне бы с водителем рассчитаться, - ляпнул Я первое что взбрело в голову.
- Да ладно, - улыбнулся водитель придерживающий багажник, - ни чего страшного.
Подвели обратно к вещам, подошёл старший:
- Что ж куртку-то бросили? - озабоченно спросил он, поднял её, отряхнул, - колющие режущие есть?
- Вон в той сумке кухонный нож, консервы открывать, - указал Я ногой на штативный кофр.
- До сумок ещё дойдёт дело, в куртке нож есть? - уточнил он прощупывая карманы.
- Нет.
- Возьмите, - протянул мне.
- У меня руки заняты, - Я слегка повернул корпус и приподнял руки показывая наручники.
- А, ну ладно.
Меня повели к служебной легковушке с открытой задней дверцей, сумки уже споро загружались в её багажник.
Садиться в легковую машину со скованными за спиной руками очень неудобно, доложу Я вам, а особенно передвигаться по сидению глубже в салон, освобождая место конвоиру. Ехали быстро и молча, в обыденной будничной тишине — рабочая идиллия. Ни кто ни о чём не разговаривал, ну а Я благоразумно не задавал ни каких вопросов типа: «куда? зачем? почему? по какому праву? мой папа турецкоподданный!»
Я впервые в жизни оказался скован наручниками и как оказалось находится в них тоже надо было уметь. Сидеть приходилось сильно наклонившись вперёд ибо откинуться на спинку сиденья мешали зафиксированные за спиной руки, а когда Я попытался это сделать то мой конвоир тут же быстро метнул взгляд мне за спину, потеряв из вида драгоценные браслеты на моих запястьях, а вместе с ними и возможность наблюдать — не пытаюсь ли Я освободиться от этих очаровательных украшений. Я решил не искушать судьбу и опять наклонился вперёд давая ему хороший обзор, но пока елозил умудрился подсуропить самому себе — по абсолютной неопытности, случайно и довольно сильно зажал браслет на правой руке, кисть стала быстро затекать — полоска в передавленном месте потом была видна ещё двое суток, а лёгкий, еле заметный след держался четыре дня.
Подъехали к комендатуре, Я с горем пополам выцарапался из машины, завели в ограду, поставили лицом к стене, ноги шире плеч, равновесие тут же куда-то пропало и мне пришлось упереться головой в кирпичную кладку.
- Карманы проверяли? - раздался голос за спиной.
- Нет.
- Проверяй.
Вытащили всё содержимое, сняли ремень, не церемонясь прощупали места где могло находиться оружие скрытого ношения, прилетел случайный но весьма ощутимый удар в хозяйственную область — Я скривился но промолчал.
- Вам сообщили причину задержания?
- Нет.
- Сейчас сообщат.
Повели к близкому приземистому зданию на территории комендатуры, крутая бетонная лесенка в низ, открытая решётка маленькой камеры, две казённые лежанки у стен с облупившейся побелкой застелены бельём, между ними тумбочка с журналами и парой книжек, сняли наручники.
- Заходите располагайтесь. Может что-то нужно? Воды, в туалет?
- Нет, спасибо. В одеяло можно замотаться? А то холодно.
- Да, конечно.
Лязгнул замок и Я остался один. Маленький обогреватель усердно гудящий по ту сторону решётки пытался нагнетать в камеру тёплый воздух но толку от этого не было абсолютно ни какого, если не считать психологический эффект от его шума. Страха почему-то тоже не было.
Я прошёлся по камере, поправил одежду и только тогда заметил что на груди у меня так и остался висеть маленький круглый значок с флагом Новороссии, который мне подарили нацболы из Новочеркасска — не сняли.
Сел на топчан, взял из стопки чтива самую верхнюю книгу, название не радовало - «11 лет заточения», автор женщина, положил обратно. Холод собачий, расправил постель, разулся, залез под одеяло, глянул вверх и чётко над изголовьем топчана увидел в потолке широкий лаз, заделанный металлом — видимо труба бывшей вентиляции. Мне почему-то сразу стало ещё холоднее, как будто с потолка потянуло ощутимым сквозняком, хотя на самом деле ни чего такого не было. Я встал, заправил кровать, перебрался на другую и с головой залез под одеяло. Полежал, согрелся, уснуть не удавалось. Сел, обулся, замотался в одеяло и взял журнал с анекдотами.
«Штирлиц зашёл в бар и попросил у бармена 200 грамм водки.
- Извините но водка закончилась два дня назад, - ответил бармен.
- Налейте коньяку.
- Коньяк кончился вчера.
- Ну тогда налейте пива.
- Пиво кончилось только что.
Значит связной точно на месте, подумал Штирлиц».
Да уж, связной провалился по лёд Ладожского озера во время летней рыбалки.
Спустя какое-то время старший патруля принёс мне куртку в карман которой была заботливо положена початая пачка сигарет и зажигалка.
- Только не мусорите, пепел и окурки в ведро.
- Да, конечно, спасибо.
Я закурил, присел возле чёрного пластикового ведра, стоящего в углу камеры, на боку которого красовалась надпись жёлтой краской - «Гауптвахта. Переносной туалет». Замечательно. Покурил, встал, потянулся и только тогда заметил над решёткой, под самым потолком, маленький глазок объектива.
Я успел добраться почти до половины журнала с, иногда улыбавшими меня, анекдотами, когда за мной пришёл дознаватель.
- Евгений Владимирович?
- Так точно.
- Выходите.
Зашли в комендатуру, в один из кабинетов бойцы быстро затаскивали мои сумки с оборудованием. Начался детальный досмотр имущества и подробная опись.
- Вы понимаете почему вас задержали?
- У меня есть только предположение.
- Какое?
- В республике не спокойная обстановка, военное положение, комендантский час, а тут появляется неизвестный, представляющийся журналистом. Видимо в связи с этим и проводится детальная проверка документов, установление личности, полный досмотр.
- Вы всё правильно поняли, Евгений Владимирович. Претензии к комендатуре есть?
- Ни как нет, - ещё бы Я попробовал сказать что есть, маленькая подвальная камера гауптвахты мне ни сколько не приглянулась и возвращаться в неё у меня не было ни малейшего желания.
- Вам надлежит явиться в министерство информации в городе Луганске, с целью регистрации как представителя прессы.
- Есть.
Время близилось к вечеру, конец рабочего дня, в министерство информации Я уже не успевал. Ко мне подошёл седовласый улыбчивый старлей в возрасте:
- Сергей, - протянул он руку.
- Евгений, - ответил Я на рукопожатие.
- Пошли, определю тебя в общежитие, а завтра с утречка двинешь на регистрацию.
В общежитии стоял постоянный, не прекращающийся гул какого-то оборудования отопительной системы — скорее всего старого дизеля, в коридорах ни кого кроме женщины вахтёра. Пока пытался освоить пользование местной душевой кабиной познакомился с бойцами из седьмой бригады, которые приехали с передовой за очередной партией добровольцев. Они меня снабдили полотенцем и тапочками, которых у меня с собой конечно же не было, но самое главное — мне выдали «барашек» от крана с горячей водой, который, как оказалось здесь был у каждого свой.
- Если нас оставят Украине и сделают автономными республиками то, ты же сам понимаешь что таких как я, местных, кто воевал, начнут преследовать, вылавливать по одиночке, а если не получится сделать этого законными методами то будут попросту уничтожать физически, тайком - рассуждал один из бойцов, когда Я после душа сидел у них в комнате, обсыхал, - и что тогда делать? А у меня семья, ребёнок. Амнистию объявят конечно, но какой от неё прок, кого это остановит? За два года войны здесь столько трофейного оружия накопилось что лучше даже не думать об этом. У каждого кто воевал, поверь мне — у каждого, есть свой тайный схрон упакованный под самую завязку. Это же партизанская война начнётся, то есть опять всё по новой. Люди устали от войны, многим уже ни чего не нужно — ни красных, ни белых, ни России, ни Украины, ни чего — лишь бы можно было спокойно жить, работать и растить детей...
На следующий день Я добрался до Луганска. В министерстве информации сдал документы на оформление гражданской аккредитации, в народной милиции — на оформление военной, в начале пятого доехал до Алчевска и предстал пред светлы очи командования бригады Призрак. Меня поселили в одноместном номере старенькой почти пустой гостиницы, на втором этаже.
Завтрак с 8 до 10, обед с 13 до 15, ужин с 17 до 19 а наличие воды — как повезёт и только холодной. Теоретически расписание подачи воды было известно, но на практике происходило это крайне не регулярно. Вся туалетная комната была заставлена разнокалиберной пластиковой тарой которую нужно было всегда пополнять на случай длительного отключения и пока воду не вырубили в очередной раз — успевать стираться и мыться потому как когда она появится в следующий раз все знали только приблизительно. Благо что рабочий бойлер исправно держал запас кипятка - мыться в холодной воде перспектива не из приятных.