Реплика Андрея Кутузова в прениях суда 2 инстанции

Как уже неоднократно говорилось в суде 1 и 2 инстанции, в ходе расследования этого уголовного дела следствие выстроило совершенно абсурдную и нелогичную картину «преступления», якобы совершённого мной. Конечно, большую часть вопросов, которые я сейчас озвучу, хотелось бы задать следователю Сухареву, но поскольку он отказался являться в суд, придётся задавать их риторически.

1.Согласно мнению работника тюменского центра «Э» А.Ю. Баранова (в его допросе, л.д. 170, 1 том), я «являюсь наиболее грамотным и активным участником и организатором» публичных мероприятий, проводимых в Тюмени. Такой грамотный активист, как я, конечно же, не мог не понимать, что листовка с заголовком «Ментов к стенке», распространяемая на столь заметном митинге 30 октября 2009 года, неизбежно вызовет в дальнейшем проблемы с милицией вообще и с центром «Э» в частности. На митинге действительно присутствовало 60 сотрудников милиции (см. л.д. 80, 5 том). Чем следователь объясняет такое моё странно поведение, непонятно.

2.Следователь никак не объясняет орфографические и пунктуационные ошибки в инкриминируемой листовке. Он не поясняет, откуда там взялась явная неряшливость и поспешность (см. исследование ТГУ, т.1, л.д. 41). На мой взгляд, всё очевидно. Неряшливость и ошибки — от постоянного манипулирования следствия с листовками и их постоянной переделки.

3.Листовка свидетеля Урлова распечатана на струйном принтере, причём цветном (см. л.д. 76, 2 том). Дома у меня струйного принтера нет, что подтверждается протоколом обыска (л.д. 9, 3 том). Откуда взялась распечатка на струйнике? Следствие и обвинение не отвечает. Придётся ответить за них: попросту до проведения у меня обыска следствие не знало, что у меня именно лазерный принтер. Поэтому листовку распечатали на чём придётся. После обыска и изъятия у меня принтера в деле как по волшебству появились листовки, напечатанные на лазернике.

4.Почему в деле несколько листовок, распечатанных на лазерном принтере, при этом в них разный размер шрифта (см., например, разницу между листовками на л.д. 81 и 82, 2 том)? Опять следы манипуляций следствия с листовками и их распечатка из разных версий.

5.Зачем я хранил листовки полгода в тумбочке для белья и полотенец в прихожей (см. протокол обыска, л.д. 9, 3 том)? Обвинение также никак не объясняет это. А объяснение простое: большая часть листовок «найдена» в тумбочке в прихожей, потому тумбочка стоит ближе всего к входной двери в квартиру и туда проще всего было что-либо подбросить.

6.Непонятно, считает ли обвинение, что тот самый компакт-диск со странными датами записан мной? Если да — то как объясняет противоречия в датах и программах записи? Если нет — то что он делает в материалах дела и что доказывает? Моё мнение вполне согласуется с наблюдаемыми фактами: судя по всему, этот диск действительно был записан следствием в июне 2010 года, когда понадобились какие-то дополнительные доказательства. Кстати, именно в июне следователь Сухарев в первый раз упомянул этот диск. До этого ни слова о нём следователь не произносил и не писал.

7.Почему к свидетелю Агейкину во время митинга подходили какие-то сотрудники ФСБ и зачем-то взяли у него паспортные данные (Агейкин сообщил это в ходе судебного заседания 14 декабря 2010 года)? Никто не объясняет.

8.Как следствие нашло через 4 месяца после митинга свидетеля Гилёва, ведь у него паспортные данные никто не собирал? Объяснений опять нет. Вероятно, причина так же проста — Гилёв связан с ФСБ, является либо штатным, либо внештатным её работником.

9.Почему не возбудили уголовное дело против сотрудницы центра «Э» Кузнецовой, которая якобы не усмотрела в заголовке листовки «ментов к стенке» ничего такого ужасного, спокойно взяла её, а потом отдала своим коллегам в машине (см. её показания в суде 14 декабря 2010 года). На мой взгляд, ответ состоит в том, что Кузнецова заранее была назначена «свидетелем передачи Кутузовым экстремистских листовок», а потому на любые нелогичности в её показаниях обвинение внимания не обращало.

10.Дословно ли следователь Сухарев записывал показания свидетеля Урлова в объяснении от 18 ноября 2009 года (л.д. 58, т.1)? Там рецидивист Урлов, практически не имеющий образования (он сам это сказал в суде 14 декабря), начинает выражаться языком не меньше чем доктора юридических наук: «я полностью воспринял её [листовки] содержание и смысл, как открытый призыв к осуществлению насильственных действий в отношении сотрудников милиции из Центра Э, способных повлечь тяжкие последствия, поскольку в данной листовке содержались призывы к ликвидации Центра Э любыми способами, в том числе насильственными». Очевидно, что Сухарев либо записывал показания Урлова своими словами, либо Урлов просто подписал уже готовый текст.

11.После того, как Урлов отдал «экстремистские» материалы в ОМ-4, капитан Забокрицкий упаковал две листовки и одну газету «Трудовая Тюмень» в прозрачный файл и запечатал его печатью ОМ-4 (л.д. 29, т.1). С первого взгляда определив в листовках экстремизм, капитан отправил файл в Центр по противодействию экстремизму (л.д. 25, т.1). Там сотрудники этого центра оценили содержимое файла, даже не вскрывая его (во всяком случае, в деле нет никаких протоколов вскрытия). Они определили, что пакет нужно отправить в ФСБ. Отправили (л.д. 24, т.1). В ФСБ составили отдельное поручение найти лиц, распространявших на митинге листовки «Долой политические репрессии! Ментов к стенке» и «Пушкин тоже экстремист» и газету «Трудовая Тюмень» и получивших их (л.д. 32, т.1). Кроме того, отправили, опять не вскрывая (протоколов вскрытия в деле нет), тот самый прозрачный файл на исследование в ТюмГУ. Как следователь объясняет эти манипуляции с не вскрытым файлом? Нет ответа. Кроме самого простого: все участники этих манипуляций заранее знали, что находится в файле и для чего.

12.11 ноября пришёл ответ поручение ФСБ, в котором содержались полные данные всех организаторов митинга, включая их отношения с различными общественными движениями и домашние адреса. Почему не были допрошены организаторы митинга — ни сразу тогда, ни в дальнейшем в ходе расследования дела? 18 марта следователь Сухарев в своём Постановлении о приостановлении уголовного дела пишет, что «обеспечить явку и допросить в качестве свидетелей Кутузова, Постникова и Савелкова нельзя, потому что они за пределами Тюменской области, а Слободчиков и Фахретдинова — потому что они не установлены по адресу регистрации» (л.д. 68, т.1). Что мешало найти меня, Постникова и Савелкова в других городах РФ, если они куда-то уезжали или что мешало подождать, пока они вернутся и допросить их тут же? Уж я-то, по крайней мере, точно всё время предварительного следствия работал на своём обычном месте — в Тюменском госуниверситете и никак не мог уезжать куда-то надолго, разве что на выходные и праздники. Фахретдинов, «не установленный по месту регистрации», зарегистрирован и проживает в квартире по улице Луначарского не менее 15 лет, и зимой-весной 2010 года никуда не выезжал. Это нежелание допрашивать организаторов митинга нельзя объяснить ничем, кроме того, что виновный по делу уже был назначен — им собирались сделать как раз одного из организаторов, и не хотели раньше времени их (нас) предупреждать об этом.

13.С чем, по мнению следователя, связаны противоречия в показаниях Урлова? 18 ноября Урлов был вызван в ФСБ и дал объяснение по делу, где резко изменил свои показания по сравнению с объяснением 30 октября, сразу после митинга (л.д. 58, т.1). Например, он уже не настаивал на том, что пришёл на митинг в 19-15, а сказал что пришёл туда в 18 часов (митинг по уведомлению был заявлен с 18 до 19). Кроме того исчезли странные показания из предыдущего объяснения, что Урлов шёл от остановки «Океан» к остановке «Горсад» через Центральную площадь и потому попал на митинг (попробуйте сами таким маршрутом пройти — несколько странный путь). 18 ноября Урлов уже показывает, что шёл не к остановке «Горсад», а к остановке «Сквер». Следователь не даёт оценку этим противоречиям. Ещё бы — ведь они вскрывают неуверенность Урлова. А неуверенность оттого, что оказался он на площади явно не по своей воле, а по приказу людей из «правоохранительных органов», от которых Урлов с его тремя отсидками находится в зависимости.

14.В конце объяснения следователь предъявил Урлову для ознакомления те самые две листовки «Долой политические репресии!» и «Пушкин тоже экстремист», а также газету «Трудовая Тюмень». Урлов сообщил, что да, это те самые листовки и газета. Сухарев достал все эти материалы из ещё не вскрытого конверта. При понятых конверт из ТюмГУ с этими листовками и газетой был вскрыт лишь 25 ноября, через неделю после взятия объяснений у Урлова (л.д. 1, т.4). То есть, 18 ноября Сухарев без понятых достал из конверта материалы, предъявил их Урлову и вложил обратно в пакет. А 25 ноября понятые расписались в том, что «конверт видимых повреждений не имеет». Как это объяснить? Видимо, следователю не казалось проблемой вскрыть и снова запечатать конверт и он относился к листовкам не как к материалам, добытым от свидетелей, а как к собственноручно напечатанным. Надо будет — ещё напечатаем. Видимо, так оно и было.

15.Дословно ли Сухарев записывал показания Тесаловского на предварительном следствии? Почему на вопрос «воспринимали ли вы смысл листовки» он ответил дословно длинной и сложной фразой Урлова «я воспринял её содержание и смысл как призыв к насильственным действия в отношении сотрудников милиции из Центра Э, способных повлечь тяжкие последствия, поскольку в данной листовке содержались призывы к ликвидации Центра Э любыми способами, в том числе насильственными»? Очевидно, что показания Тесаловского также писались под копирку с показаниями Урлова, чтобы сконструировать «доказательную базу».

16.Почему протоколы осмотров листовок, изъятых у свидетелей, не совпадают с самими листовками? Например, в листовке Агейкина (л.д. 16, т.4) слово «тюменский» везде написано с маленькой буквы, а в протоколе осмотра Сухарев везде пишет его с большой. Кроме того, в листовке есть целых две картинки с надписями, а Сухарев в своём подробнейшем описании листовки о них умалчивает. То же самое и с листовкой Гилёва (л.д. 23 и 25, т.4). Почему Сухарев вроде бы копирует листовки столь подробно, что даже кавычки апострофами во фразе «Центры 'Э' превращаются в политическую полицию...» переписывает, а вот маленькие буквы и картинки куда-то исчезли? Причина опять же в путанице, связанной с постоянной переделкой следствием листовок. Например. После того, как я 14 апреля 2010 года заявил о том, что в листовке имеется ошибка (слово «Тюменский» с большой буквы), в деле начали появляться листовки без этой ошибки (и напечатанные на лазерном принтере). Другие ошибки, о которых я не говорил, не исправили.

17.В письме от 13 апреля 2010 г. «О результатах оперативно-розыскной деятельности» (л.д. 74, т.1) подписавший его начальник РУ ФСБ Пахомов и исполнитель В.В. Матвеев пишут, что в ходе оперативно-розыскных мероприятий установлено что листовку «Ментов к стенке» изготовил и распространил Кутузов. Что это за ОРМ и что мешало провести их в предыдущие полгода пока расследовалось это дело? Может быть, просто поступил соответствующий приказ, а виновный был назначен уже давно?

18.19 апреля 2010 г. с 9 часов 05 минут до 12 часов 30 минут (л.д. 13, т.3), то есть, за 3 часа 25 минут Сухарев при помощи двух понятых произвел тщательный осмотр изъятых при обыске у меня листовок, журналов, книг, брошюр, плакатов, транспарантов, дискет, двух мобильных телефонов и самое главное — содержимого 104 компакт-дисков! Как ему это удалось и сколько времени у него уходило на осмотр, например, одного диска?

19.Более того, первый диск, выбранный наугад следствием из 104 других, никакой информации, имеющей значение для уголовного дела не содержал, а вот уже вторым диском в ходе осмотра оказался (л.д. 19, т.3) как раз тот самый CD-диск с макетами листовки (причём никаких надписей на нём не было, то есть, он точно выбирался наугад). Этот диск был, единственным, который заинтересовал следствие и попал в вещественные доказательства. Теория вероятностей говорит: вероятность того, что среди первых двух предметов, выбранных случайным образом из ста четырёх, окажется один заранее помеченный, составляет меньше двух процентов, то есть, менее чем один шанс из пятидесяти. Сухарев действительно случайно вытащили этот диск вторым из стопки в 104 диска? Или более вероятным представляется, что следствие заранее знало, на каком диске искать «доказательства»?

20.Зачем был приобщен к делу в качестве вещественного доказательства компьютер Кутузова? Какие доказательства по делу содержатся на нём и что конкретно они доказывают? В материалах дела — только фотографии с митинга 30 октября 2009 года, никакой раздачи листовок и самих листовок там не запечатлено. Этот компьютер ничего не доказывает и не опровергает. Просто попытка увеличить количество вещдоков, чтобы повнушительнее выглядело?

Всё эти факты ещё раз показывают систематическое нарушение обвинением моих прав, а также простой логики и здравого смысла. И происходило это не случайно, а по одной причине — следствие пыталось сконструировать уголовное дело из несуществующего правонарушения, из преступления, которого не было. Отсюда и всё вышеупомянутые противоречия. Очень сложно говорить неправду, тем более в таких масштабах.
Дополнительно ещё раз заявляю, что по-прежнему не до конца понимаю, в чём меня обвиняют и по какому конкретно преступлению осудили.
ФЗ так определяет экстремистскую деятельность (экстремизм):
- насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации;
- публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность;
- возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни;
- пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;
- нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;
- воспрепятствование осуществлению гражданами их избирательных прав и права на участие в референдуме или нарушение тайны голосования, соединенные с насилием либо угрозой его применения;
- воспрепятствование законной деятельности государственных органов, органов местного самоуправления, избирательных комиссий, общественных и религиозных объединений или иных организаций, соединенное с насилием либо угрозой его применения;
- совершение преступлений по мотивам, указанным в пункте "е" части первой статьи 63 Уголовного кодекса Российской Федерации;
- пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения;
- публичные призывы к осуществлению указанных деяний либо массовое распространение заведомо экстремистских материалов, а равно их изготовление или хранение в целях массового распространения;
- публичное заведомо ложное обвинение лица, замещающего государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации, в совершении им в период исполнения своих должностных обязанностей деяний, указанных в настоящей статье и являющихся преступлением;
- организация и подготовка указанных деяний, а также подстрекательство к их осуществлению;

В обвинительном заключении не конкретизировано в каком из этих преступлений обвиняюсь я. В экспертизах обвинения говорится о разжигании ненависти к социальной группе «милиция», но социологическая экспертиза признала, что милиция социальной группой не является и мы даже специально хотели обратиться в КС РФ по этому поводу. В прениях на суде первой инстанции гособвинитель Капеко говорил о воспрепятствовании законной деятельности органов государственной власти — но в экспертизах обвинения об этом ничего не говорится.
Так всё-таки — в каком конкретно виде экстремистской деятельности меня обвиняют и в чём меня признали виновным? Мне непонятно. В обвинительном заключении (если продраться сквозь его неудобоваримый язык) вообще встречаются загадочные места вроде «Кутузов, являясь участником мероприятий, направленных на нарушение свобод и законных интересов человека, организовал проведение митинга с целью выражения протеста против нарушения прав граждан». Абсурд. И это тоже доказывает, что обвинение не преследовало цель разобраться в ситуации, выяснить, совершил ли кто-то преступление, кто и какое. Цель была — осудить кого-нибудь (например, Кутузова) по экстремистской статье. Неважно что конкретно будет человеку вменяться, лишь бы галочка в статистике была соответствующая. Это и есть, на мой взгляд, главная причина возбуждения уголовного дела, которого сейчас расследуется здесь в суде.