Одно слово адвоката Генри Резника обошлось Российской Федерации в 4 000 евро

17 октября г. 6:10
Бюллетень Европейского Суда по правам человека: читайте в N 9/2013

Большая Палата Европейского Суда по правам человека не будет пересматривать решение, вынесенное в пользу президента Адвокатской палаты Москвы Генри Резника о выплате ему компенсации за нарушение его права на свободу слова Российской Федерацией, сообщила пресс-служба Федеральной палаты адвокатов России. История вопроса.

В декабре 2003 года в прямом эфире телеканала НТВ Резник прокомментировал ситуацию с досмотром вещей адвоката Михаила Ходорковского Ольги Артюховой, сказав, что работники следственного изолятора ее «обшарили».

Сотрудники Федеральной службы исполнения наказания, работавшие в следственном изоляторе, подали иск о защите чести и достоинства. Они требовали признать высказывание Резника несоответствующим действительности, поскольку Артюхову никто не обыскивал, а проводился лишь досмотр ее вещей в соответствии с нормами УПК РФ и законом о содержании под стражей. С иском о защите деловой репутации в суд обратился и следственный изолятор.

Черемушкинский суд Москвы в 2004 году в удовлетворении иска отказал, однако Мосгорсуд встал на сторону ФСИН и отменил это постановление, обязав адвоката опровергнуть клеветнические утверждения и выплатить по 20 рублей в качестве компенсации морального вреда двум сотрудникам следственного изолятора, участвовавшим в задержании или, словами истцов, «досмотре» документов адвоката Ольги Артюховой. Президиум Мосгорсуда подтвердил это решение.

В жалобе в Европейский Суд Генри Резник указал на нарушение статьи 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (свобода выражения мнения). В апреле этого года страсбургский Суд признал нарушение со стороны Российской Федерации.

Любопытная деталь из постановления Европейского Суда. Цитируем: «Заявитель не выдвинул требований о компенсации материального ущерба или морального вреда. Соответственно, отсутствуют основания для присуждения ему какой-либо суммы… Заявитель требовал 4 903 евро 84 цента в качестве компенсации издержек по переводу и 270 евро 88 центов в качестве компенсации почтовых расходов, понесенных при разбирательстве дела в Европейском Суде. Он представил договоры о переводе и почтовые квитанции». А вот и деталь: «Европейский Суд принимает объяснение властей Российской Федерации о том, что часть издержек по переводу относилась к документам по делу Ходорковского, а не заявителя и, следовательно, не являлась необходимой. С учетом представленных ему материалов и вышеизложенных критериев Европейский Суд находит разумным присудить сумму в 4 000 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек в разбирательстве дела Европейским Судом».

Россия не согласилась с решением Европейского Суда и обжаловала его в Большую Палату. Почему? Это и есть вопрос нашей редакционной передовой. Конечно, ответчик имеет право обжаловать решение Палаты в Большую Палату. В таком случае коллегия в составе пяти членов Большой Палаты принимает обращение и выносит по делу свое постановление, которое становится окончательным. Но значение имеет не просто желание стороны обжаловать акт Палаты, а мотивы: если дело поднимает серьезный вопрос, касающийся толкования или применения положений настоящей Конвенции или Протоколов к ней, или другой серьезный вопрос общего характера.

Что за «серьезный вопрос» мог быть в заурядном деле «Резник против России» в исследованной Европейским Судом вдоль и поперек статье 10 Конвенции? На первый взгляд один: упоминание фамилии Ходорковский. Другая редакционная версия: брать не качеством, а количеством. По крайней мере, из 18 отклоненных Большой Палатой обращений сторон девять, среди которых и Постановление по делу «Резник против России», приходится на Российскую Федерацию. И что еще любопытно: в последнем, сентябрьском, пресс-релизе Большой Палаты отражено, что шесть обращений в Большую Палату поступили от заявителей по делам и 13 – от ответчиков из разных стран, из которых девять – только от одной России.

Вернемся, все же, ко вступившему в силу Постановлению Европейского Суда по делу «Резник против Российской Федерации». В очередной раз Суд в Страсбурге констатировал, что «адвокаты имеют право публично комментировать осуществление правосудия, если их критика не выходит за определенные рамки. Заявитель выступал перед непрофессиональной аудиторией телезрителей, а не на собрании юристов, поэтому использование им слова “обыск” вместо слова “досмотр” является распространенным и приемлемым в повседневной жизни для адекватного описания существа процедуры, которой подверглась защитник Ходорковского».

Собственно, такой же правовой позиции придерживается и Верховный Суд России, который в постановлении Пленума высшей судебной инстанции от 24 февраля 2005 г. тоже в очередной раз разъяснил российским судьям, что «государственные должностные лица могут быть подвергнуты критике в СМИ в отношении того, как они исполняют свои обязанности, поскольку это необходимо для обеспечения гласного и ответственного исполнения ими своих полномочий», а при разрешении споров о защите чести, достоинства и деловой репутации судам следует руководствоваться не только нормами российского законодательства, но и учитывать правовую позицию Европейского Суда, выраженную в его постановлениях.

Ведь, по-русски написано, не арабской же вязью, что же тут непонятного? В чем тогда «серьезный вопрос»?