А зачем в суде защитник и подсудимый? 21 февраля прошло очередное заседание суда по делу Андрея Кутузова

21 февраля заседание суда по делу Андрея Кутузова началось с того, что защита ещё раз - уже в письменном виде - заявила ходатайство о вызове в суд в качестве свидетеля следователя ФСБ А.С. Сухарева, а также двух понятых, которые присутствовали при осмотре Сухаревым сфальсифицированного компакт-диска. Обвинение в лице прокурора Копеко (Щеглова куда-то опять задвинули) сообщило, что не видит в этом необходимости. Ведь "в ходе следствия всё было должным образом досмотрено". Судья Гарипова покорно согласилась с Копеко и отказала в удовлетворении ходатайства. То есть, новые факты, вскрывшиеся в ходе суда, обвинение и судью абсолютно не волнуют. Непонятно только, зачем тогда вообще вызывать подсудимого и защитника. Можно ведь просто переписать в приговоре обвинительное заключение, раз уж у нас абсолютное доверие к следствию.
На основании явной необъективности Гариповой, ей был заявлен мотивированный отвод. Если судья отказывается вызывать в суд лиц, имеющих прямое отношение к неприкрытой фальсификации, то говорить о незаинтересованности суда, конечно, невозможно.
Гарипова посовещалась сама с собой 15 минут и вынесла решение в отводе отказать. После этого заседание продолжилось в обычном режиме.

Заслушали свидетеля В.А. Столбова. Он был статистом на опознании 14 апреля 2010 года. То есть, его ФСБшники вместе с ещё одним (не явившимся) молодым человеком и со мной посадили перед Урловым и Гилевым, чтобы те меня опознавали. Столбов подтвердил, что я во время опознания не вставал. Тем не менее, Урлов опознал меня "по высокому росту". Причём сам Столбов явно выше меня.

Затем пригласили свидетеля Анастасию Вельгус. Она присутствовала на митинге 30 октября 2009 года и подтвердила, что листовок с призывами к насилию там не раздавалось. Зато сообщила, что на митинге присутствовали провокаторы, которые подходили к участникам и просили дать им листовку. При этом другие находящиеся рядом люди спешили факт передачи листовки заснять на фото или видео. Люди были незнакомы ни Анастасии, ни организаторам митинга. То есть, можно говорить о том, что с самого начала вокруг митинга наличествовала нездоровая активность, свидетельствующая о намерении хоть какое-нибудь "экстремистское" дело да склепать. Последствия мы видим сейчас.

Следующий свидетель - Андрей Семёнов, кандидат политических наук и преподаватель ТюмГУ - также пояснил, что был на митинге и не видел там никаких "экстремистских" листовок и не слышал призывов к насилию. Кроме того, как политолог, отслеживающий ситуацию на политическом поле Тюменской области, он показал, что для тюменских анархистов вообще не характерны призывы к насилию. Ни на каких публичных мероприятиях подобных призывов от них не звучало, поэтому было бы очень странно, если бы на одном-единственном митинге 30 октября вдруг я или другие анархисты внезапно стали раздавать листовку с заголовком "Ментов к стенке".

Затем в зал суда была вызвана Мария Куниловская - в качестве специалиста. Она работает в ТюмГУ, доцент, кандидат филологических наук. Мария Натольевна провела анализ научной состоятельности автороведческой экспертизы эксперта Мочаловой. Саму Мочалову (эксперт ФСБ из Екатеринбурга) заслушали в суде в январе. Ещё тогда она на вопрос об использованных методиках ответила, что методики засекречены.
Сейчас же настоящий учёный-лингвист отрецензировал экспертизу Мочаловой с точки зрения её адекватности как научного исследования (экспертиза должна быть таковым по закону). Выводы следующие:
Таким образом, с научной точки зрения представленное Заключение эксперта не является состоятельным, оно не основано на лингвистических методах исследования и отличается крайней поверхностностью анализа и субъективностью выводов. Подчеркнем, что выводы экспертизы как в идентификационной, так и в классификационно-диагностической части не могут считаться достоверными, поскольку не являются научно верифицируемыми, не подтверждены современными специальными знаниями, а, следовательно, являются бездоказательными.
Полностью Заключение можно прочитать в прикреплённом файле.

Затем адвокат Ладин и я зачитали некоторые места из уголовного дела, которые свидетельствуют о его фальсификации. Это, например, странные перемещения "прозрачного пакета, опечатанного печатью ОМ-4" с листовками, изъятыми у Урлова. Этот пакет, не распечатывая, каким-то образом проверили в центре Э и ФСБ, затем направили в ТГУ на исследование и лишь там его распечатали! Что за маги и шаманы работают в этих органах и как им удаётся анализировать содержимое запечатанного пакета, остаётся загадкой.
Кроме того, странно само изъятие листовки у Урлова. Капитан ОМ-4 Забокрицкий изъял её у Урлова под протокол "в соответствии со статьей 27.10 КОАПП". Но по этой статье для изъятия чего бы то ни было необходимо наличие административного правонарушения. Где же протокол о совершенном правонарушении? Почему его не составил Забокрицкий (или почему его нет в деле)?
В связи с этим я ходатайствовал перед судом о вызове в качестве свидетеля капитана Забокрицкого. Гарипова, особо не задумываясь, отказала.

По всему делу разбросаны разные варианты инкриминируемой листовки. То она напечатана на струйном принтере, то на лазерном. Рисунки то цветные, то чёрно-белые. Шрифт варьирует как в начертании, так и в размере. Орфографические ошибки то появляются, то исчезают, причём в нескольких протоколах осмотра фигурирует текст с ошибками, при этом к протоколу приложена листовка без ошибок. Тут уж два варианта - либо у меня дома целый парк печатной техники и я забавы ради распечатывал листовку в разных вариантах, периодически внося ошибки, либо это следы лихорадочных манипуляций следствия в попытках сделать сфальсифицированное дело правдоподобным.

Интересные вещи происходили на предварительном следствии до обыска в моей квартире. Я уже писал и говорил, что совершенно непонятно, почему же следствие (ещё не зная, кто у них подозреваемый) не допросило официальных организаторов митинга, включая меня. Ведь это самая логичная вещь на свете: на митинге кто-то распространял экстремистские листовки, надо выяснить у организаторов, что там происходило. Но нет - следствие вместо этого вломилось 14 апреля ко мне с обыском.
Так вот, оказывается в марте РУ ФСБ по Тюменской области пыталось найти организаторов митинга. Но у них не получилось! Ни одного из пятерых организаторов великая и могучая ФСБ, якобы, не нашла. Причём про Рустама Фахретдинова сказано, что он "не найден по адресу регистрации". Надо пояснить, что Рустам живёт по адресу регистрации уже лет 20, наверное. И в марте 2010 проживал там же. Про меня сказано "возможно, находится за пределами области". Простите, во-первых, никуда я не уезжал в то время, а во-вторых, что же мешало просто бросить мне повестку в почтовый ящик или позвонить по известному всем телефону?
Ни один из пятерых организаторов все время с митинга в октябре 2009 до обыска в апреле 2010 не скрывался. Все вели активную жизнь, выступали на митингах, публиковались в печатных и электронных СМИ, найти их было совершенно не сложно. Но ФСБ не пожелала этого сделать. Зато с поразительной лёгкостью "нашла" совершенно непубличных людей, которым на митинге якобы вручили экстремистскую листовку. Вас не удивляет такое различие в результатах оперативной деятельности? Меня удивляет. Мне кажется, что следствие просто очень не хотело чтобы организаторы митинга раньше времени узнали об этом деле. То есть, всё расследование изначально велось с прицелом на то, что подозреваемый - кто-то из организаторов.

В дальнейшем следствие в лице майора Сухарева неоднократно позволяло себе поступки, свидетельствующие о продолжающихся фальсификациях. Это не только попытка заткнуть мне рот подпиской о неразглашении (суд отменил её), это и отказ в моём присутствии при осмотре изъятых компьютеров (хотя я даже был готов набрать пароль входа), и регулярные отказы в фотографировании результатов экспертиз, и назначение экспертиз без ознакомления меня с постановлением об этом самом назначении.

Наконец, вызывает вопросы и обвинительное заключение, в котором указано, что я "принимал участие и организовывал митинги, направленные на дестабилизацию политической обстановки в Тюменской области". Были зачитаны документы из горадминистрации о митингах, на которые я подавал уведомления: антифашистские, против безальтернативных выборов, против принудительного призыва, за дружбу народов. Все эти акции происходили строго в рамках закона и не вызвали никаких претензий со стороны правоохранительных органов. Возникает вопрос - уж не содержатся ли в обвинительном заключении признаки клеветы? Ведь эта "дестабилизация политической обстановки" в дальнейшем никак в деле не подтверждается и не доказывается.

Судья хотела работать сегодня и дальше, но защита заявила о том, что необходимо привести в суд в качестве свидетелей понятых, принимавших участие в различных следственных действиях, также второго статиста при опознании. Повестки им были отправлены ранее, но он не явились. В результате судья Гарипова с явной неохотой перенесла рассмотрение дела на 9 часов утра 22 февраля. На том всё и закончилось.